Раздражению Мэдди не было предела. Ей нужно было попасть в Колорадо. Конечно, она могла поехать в Сан-Антонио и попытаться нанять самолет там, но гарантии на успех почти не было. Тем более что Линкольн Кориэлл летел в Колорадо сейчас. Но, к сожалению, слишком велика была вероятность ответа «нет».
Мэдди решила сделать все от нее зависящее, чтобы попасть в Колорадо, только представив реакцию своей матери, когда та увидит «прекрасного лебедя» вместо «гадкого утенка». Возможно, Роз даже пожалеет о тех годах, в течение которых она не вспоминала о своей дочери. Где-то в глубине души Мэдди надеялась на это. Но без помощи Линкольна Кориэлла встреча может не произойти. Если она не попадет в Колорадо сегодня к вечеру или завтра утром, то лишь Господу известно, когда мать снова свяжется с ней.
Мэдди снова поспешила за Линком.
— Мистер Кориэлл, как я уже сказала, мне очень нужно попасть в Аспен сегодня вечером, — продолжала она настаивать на своем.
— Как вы сказали, это вопрос жизни и смерти, — наконец ответил он, приближаясь к небольшому самолету. Он остановился и, поставив сумку около самолета, повернулся к ней. Она вновь увидела свое отражение в его солнечных очках. — Видимо, это не столь важный вопрос для вас, раз вы забыли такое обыденное слово, как «пожалуйста».
Линк смотрел на Мэдди, понимая, что такие слова, как «пожалуйста» и «спасибо», не входят в список постоянно употребляемых ею.
Что же может заставить такую неприступную и холодную женщину стать мягче? Был ли ее стервозный характер следствием воспитания или ее испортило полученное наследство? Что скрывается за ее красотой: настоящая страсть или леденящий холод?
Отец и мать отдали девочку на воспитание бабушке, и она вырастила се такой заносчивой. Линк знал, что у мисс Сент-Джон была непростая жизнь. У него была не лучше, но он смог преодолеть все, неоднократно испытывая судьбу и рискуя многим.
Но за красотой и богатством Мэдисон Сент-Джон скрывалось нечто необычное. Может, это только казалось ему. Но если это действительно так, то было бы даже любопытно сорвать с нее маску. Единственное, чем он рисковал, — это несколькими часами, проведенными с ней в самолете.
Оставив ее стоять около самолета, он дал ей возможность совладать со своей гордостью и попросить об одолжении в более вежливой форме, не забыв при этом слово «пожалуйста». Мэдди, испытав неловкость за свои «извините меня», думала, что «пожалуйста» — это уже чересчур.
Линкольн ждал и наблюдал, как румянец на ее щеках становился густо-розовым. Она старалась не встретиться с ним взглядом, чтобы не видеть в его глазах торжество. Если бы ситуация перевернулась и последнее слово осталось за ней, то наверняка он смог бы увидеть то же самое торжество в ее глазах.