Миссис Дженсон сказала:
— Я хочу дать вам в камеристки Мэри. Она молодая, но очень старательная.
Камеристка? Она бросила на Грегора отчаянный взгляд, и тот улыбкой успокоил ее:
— Может, пусть пока мисс Сэндерс сама справляется? Она стесняется незнакомых людей.
— Но как можно… — Тут миссис Дженсон встретилась взглядом с Марианной и мягко улыбнулась: — Конечно. Ей нужно время, чтобы избавиться от воспоминаний о страшном испытании. — Она снова начала подниматься по лестнице. — А пока стоит только позвонить — и кто-нибудь придет вам помочь.
Она скорее прыгнет вниз с этой лестницы, чем позвонит, с жаром пообещала себе Марианна. Ей только хотелось поскорее очутиться в своей комнате и скрыться ото всех, пока она хоть немного не освоится с громадностью этого чудовищного здания.
Теперь они уже шли по длинному полутемному коридору, сплошь увешанному всевозможными портретами.
— Все это — предки его сиятельства, — объяснила миссис Дженсон, заметив интерес Марианны. Она указала на изображение бородатого мужчины в сапогах до самых бедер и камзоле с широкими полами. — Это — Рэндольф Персиваль Дрейкен, пятый герцог Камбаронский. Он был одним из фаворитов королевы Елизаветы. Она ведь здесь несколько раз гостила, как вы, наверное, знаете.
— Нет, я не знала.
Но Марианну это не удивило. Надо думать, королева Елизавета и весь ее двор легко поместились в этом огромном замке.
— А вот его супруга. — Домоправительница указала на маленькую изящную женщину в пышном золотом платье с широким гофрированным воротником. — Герцогиня считалась одной из красивейших женщин своего времени.
Женщина, на которую она указала, действительно имела приятную внешность: пухлые губки, большие голубые глаза, туго завитые золотые волосы…
— Она очень… А это кто?
Домоправительница обернулась в ту сторону, куда указывала Марианна. Привлекший внимание девушки портрет висел немного дальше по коридору.
— О, это мать его сиятельства. Портрет написан через год после ее приезда в Камбарон.
Марианна подошла поближе к картине, ища сходства с Джорданом. Даже в этом сумрачном коридоре женщина, изображенная во весь рост, светилась жизнью. Ее сверкающие черные волосы, более темные и кудрявые, чем у ее сына, были сколоты двумя изумрудными заколками. Глаза были такие же зеленые, и уголки их чуть приподнимались. Восточная кровь, припомнила Марианна — Джордан говорил, что в жилах его матери текла восточная кровь. На женщине было пышное платье из зеленого бархата, подчеркивающее стройность ее высокого сильного тела, но почему-то этот наряд казался неподходящим. На ней должно быть надето что-то другое…