Дру никогда не связывал себя обязательствами ни с одной женщиной. Он мечтал лишь о процветающем ранчо, заботился о своей семье, своих братьях. Он чувствовал себя неловко, не зная, как вести себя с женщинами после того, как занятия любовью заканчивались.
— Чикаго, ты задаешь слишком много вопросов, — коротко ответил он, быстро целуя ее в губы.
Тори слегка откинула голову:
— Но как же я чему-нибудь сумею научиться, если ты не станешь мне рассказывать.
Она прикрыла глаза, спрашивая себя, не пытается ли он просто быть тактичным. Возможно, он просто не испытал тех волшебных переживаний, которые наполнили ее, а теперь пытается щадить ее чувства Да, конечно, это так, сказала себе Тори. Ей не удалось удовлетворить такого взыскательного любовника, как Дру, даже отдав ему душу и тело.
— Ты все еще мечтаешь, чтобы на моем месте оказалась другая женщина? — спросила она.
Выражение ее лица тронуло самые нежные струны его сердца.
— Нет, — сказал он искренне хриплым шепотом. — Я только хочу, чтобы ты стала кем-то другим.
Тори восприняла его реплику как перефразированную собственную мысль. С полным отчаяния вскриком она свернулась в клубок в углу постели.
— Я ненавижу тебя, Монтана, — выговорила она, смущенная и униженная.
Дру обнял ее и подождал, пока она поглядит на него.
— Я очень хотел бы, чтобы ты была кем-то другим. Я уже говорил это раньше. Я хотел, чтобы ты была кем-то, от кого я мог бы уйти прочь, не оглядываясь назад. — Его дыхание участилось:
— Ты ведь помолвлена! Ты дочь Калеба! Я предал доверие своего старинного друга. Что я скажу твоему отцу, когда приведу тебя к двери его дома? — С губ его сорвался глухой смех. — Что мне сказать: “Ну вот и она, Калеб, и кстати, мы любовники. Надеюсь, ты не против”. — Синие глаза, казалось, буравили ее насквозь. — Но Калеб несомненно будет в ярости, что я позволил себе такие вольности.
— Но виновата я, — прошептала Тори. — Я просила, чтобы ты соблазнил меня, а когда ты отказался, соблазнила тебя сама. Я так ему все и скажу. Тем более, это — правда.
Дру знал, что ему стоит отступить. Он и Тори слишком далеко зашли и серьезно осложнили свои отношения. Но сознание того, что ее преследует чувство собственной вины, буквально разрывало его на части. Она была той женщиной, о которой можно только мечтать, и Дру не имел права позволить ей жить с мыслью, что ответственность за происшедшее целиком на ней. Его вина была не меньшей.
Что сделано, то сделано. К черту Калеба и эту дешевку Хуберта Фрезье-младшего. Уж Хуберта-то жалеть совсем не стоит после того, что произошло в прошлом году.