– Уважаемая леди, – начал я.
Это напыщенное обращение удивило меня самого: ощущение было такое, будто кто-то другой, а не сам я вложил его в мои уста, и казалось, оно – из тех же старомодных времен, что и ее лиловое платье и плечи.
– Уважаемая леди, – повторил я с еще большим удивлением (мне показалось, что у меня над губой вырастают небольшие седые усики), – надеюсь, вы простите незнакомцу, дерзнувшему…
Она, наверное, всегда испытывала страх перед слугами, так как ее инстинктивно жалкая, просящая усмешка преобразилась вдруг в широкую улыбку, озарившую все ее лицо…
– О, какой же вы незнакомец! – воскликнула она, и я обрадовался, что она англичанка и мне не придется целый вечер разговаривать на ломаном французском языке. – Я была свидетельницей вашей огромной удачи!
Замечу, что от этой удачи она имела определенную корысть.
– Я хотел бы спросить у вас, уважаемая леди, – снова вырвалось из моих уст необычное обращение, – не окажете ли вы мне честь отобедать со мной. У меня здесь нет никого, с кем бы я мог отпраздновать свою удачу.
– О чем речь, полковник, это доставит мне величайшую радость.
Тут уж я действительно тронул рукой свои губы, чтобы убедиться, что усиков там еще нет. Казалось, мы с ней разучивали роли в какой-то пьесе. Я заметил, что она направилась в ресторан зала для избранных, но мне совсем не хотелось обедать с таким страшилищем в казино. Я сказал:
– Мне кажется… может быть, нам стоит глотнуть немного свежего воздуха такой чудесный вечер, после духоты этих комнат приятно пройтись немного по улице, найти какое-нибудь укромное местечко для избранных…
Я предложил бы ей какую-нибудь отдельную комнату, если бы не опасался, что она могла бы неправильно истолковать и поощрить мои намерения.
– Ничего не принесло бы мне большего наслаждения, полковник.
Мы выскользнули (другое слово подыскать тяжело) на улицу, и я молил Бога, чтобы Кэри с ее молодым человеком сидела уже в своем дешевом кафе, – было бы просто ужасно, если бы она увидела меня в такой момент. Вокруг этой женщины витало нечто нереальное. Мне уже казалось, что к седым усикам у меня теперь прибавились складной оперный котелок и пунцовый плащ в полоску. Я сказал:
– Как вы считаете, не взять ли нам конный кэб? Такая приятная благоуханная ночь…
– Пьяная, полковник?
– Благоуханная, – поправил я, но не был уверен, что она поняла.
Когда мы устроились в кэбе, я обратился к ней за помощью:
– Действительно, я ничего здесь не знаю. В ресторанах я обедаю редко. Сможем ли мы найти что-нибудь такое, где спокойно и тихо… какое-нибудь местечко для избранных?