Тридцать шесть часов понадобилось присяжным для того, чтобы принять решение. Ожидать вердикта оставались лишь Франческа, Диана и Майлз. Диана настояла на том, чтобы мать вместе с Чарльзом и Софи возвратились с Стэнтон-Корт. Их постоянно осаждали фоторепортеры, газеты посвящали целые развороты Катрин Эндрюс и ее родственникам. Напряженность становилась поистине невыносимой. Казалось, весь мир ожидает исхода этого суда.
Наконец присяжные стали медленно возвращаться на свои места. Кошмар подходил к завершению, и через несколько минут станет известна участь Катрин.
Диана, которую подпирали с одной стороны Франческа, а с другой – Майлз, посмотрев на лица присяжных, почувствовала, что ею овладевает паника. На лицах членов жюри не было ни улыбок, ни сочувствия.
– Признаете вы обвиняемую виновной или невиновной в убийстве Гая Эндрюса? – спросил секретарь суда.
– Виновна, господин судья.
Услышав ответ, Диана покачнулась, словно от удара, из ее груди вырвался крик протеста, в который она вложила весь свой гнев и всю свою муку.
Сидевший на галерее Карлос Рейвен закрыл лицо руками, и по его щекам покатились слезы.
– О Господи! – Софи тяжело вздохнула. – Бедняжка Катрин! Это ужасно, Чарльз! Чем мы можем помочь? Что говорит Диана?
Чарльз уныло покачал головой:
– Диана, разумеется, в полном отчаянии. Когда она звонила мне из Олд-Бейли, она так рыдала, что я с трудом понял ее. – Он тяжело опустился в кресло. – А каково Катрин? О Боже, это ужасно. Наверное, я зря послушался Диану. Лучше бы мне сейчас находиться в Лондоне.
– Она просила нас уехать после того, как мы дали показания. Ничего больше мы сделать не могли. Диана боялась, что твое пребывание там привлечет слишком большое внимание прессы. Ты же знаешь, как она не любит, когда полощут имя семьи. – Софи говорила негромко и сочувственно, понимая, чего стоило Чарльзу оставаться в тени.
– Я знаю. – Он устало провел рукой по глазам. Если бы их фамилия была Смит или Джоунз, всей истории в газетах уделили бы пару колонок и очень скоро забыли бы. Но ведь это был граф Саттонский! Саттонов ни разу за всю четырехвековую историю семьи не затрагивали скандалы. До настоящего времени.
В этот момент в комнату медленно вошла Мэри Саттон. Можно сказать, что на ней не было лица. Вслед за ней появился Джон, который после смерти Гая вновь жил в ее доме.
Чарльз сразу же понял, что им все известно. Подхватив мать под локоть, он подвел ее к стулу и помог сесть.
Мэри заговорила первой, и, как ни странно, голос ее звучал спокойно и уверенно:
– Мы не можем с этим смириться, Чарльз. Мы должны немедленно подать на пересмотр дела. Это возмутительно и аморально, что Катрин будет наказана за то, чего она не совершала.