Шарлотта покачала головой и снова перешла на капризный тон обиженной жены:
— Рэн, послушай! Я уверена, ты начинаешь спиваться, потому и стал в последнее время таким несдержанным и грубым. Если это будет продолжаться, то ты совсем опустишься. — Шарлотта презрительно фыркнула: — И виной тому твои друзья, мой дорогой! Они очень дурно на тебя влияют.
По вновь расплывшейся на лице мужа улыбке Лотта поняла, что совершила ошибку. Она сама дала Рэну возможность перевести разговор на ее собственные поступки.
— Точно так же, как твое окружение вредно влияет на тебя, — с явным удовлетворением произнес Лавлейс.
Он медленно приблизился к кровати, сунул руку в карман и вытащил несколько листков бумаги.
— Что это? — испуганно спросила Лотта.
— Твои карточные долги. Или ты думала, что я никогда о них не узнаю?
Шарлотта молча взяла листки и вопросительно посмотрела на мужа.
— Наилучшие пожелания тебе от мистера Брэнстона, — насмешливо сказал он. — Мы с ним встретились час назад на улице. Кое о чем поболтали. А под конец он объявил, что считает твой долг ему оплаченным. Может, объяснишь мне, что все это значит?
Лотта подняла на мужа широко открытые глаза и по выражению его лица поняла, что он действительно все знает.
— Моя жена, — продолжал Рэн нарочито мягким тоном, — моя законная супруга слоняется по самым темным и опасным улицам Лондона, одетая в мужские штаны, камзол и парик, совершенно не думая о том, чем это может кончиться. Неужели, Лотта, всего один год, проведенный в Лондоне, так испортил тебя?
Глаза Шарлотты сделались узкими и колючими. Она надменно посмотрела на супруга:
— И ты еще смеешь обвинять меня в испорченности после того, что сам позволял себе в последние дни?
К ее удивлению, Рэн вдруг густо покраснел.
— Я уже прочитал газеты. Обычные политические дрязги, разбавленные карикатурами.
— Мне наплевать на то, что пишут в газетах о твоих политических делах. Но репортеры ими не ограничиваются!
— Не ограничиваются? Неужели есть еще скандалы, в которых я не замешан? Прошу тебя, не говори загадками!
Шарлотта не могла не воспользоваться столь удобным случаем, чтобы побольнее уязвить супруга.
— Хорошо. Если ты хочешь узнать всю правду, если поймешь, как опозорил меня, если ты… — Шарлотта украдкой взглянула на мужа и со вздохом сказала: — Все это уже широко известно. И куда более серьезно, чем хихиканье по поводу моего фланирования по улицам в мужском наряде. Одним словом… Одним словом, все уже знают, что ты завел любовницу!
Шарлотта произнесла эти слова, как смертный приговор, сопровождая их сдержанными рыданиями. Однако ожидаемого эффекта не последовало. Рэн лишь скривил губы и выгнул дугой левую бровь.