По традиции, Сабрина, как и большинство молодых женщин, могла выйти замуж только с согласия своего родителя, а после его смерти — опекуна. Таковым стал ее кузен Роберт, который для удовлетворения своих амбиций непременно хотел видеть мужем Сабрины знатного и очень состоятельного вельможу.
Девушка старательно закуталась в длинный плащ, подумав, что он не всегда будет скрывать ее от мужских глаз.
Но в одном Роберт был прав: излишнее свободолюбие в характере его кузины все же было. Эта черта беспокоила, порой приводя в отчаяние, и саму Сабрину. Она не знала, как избавиться от раздражающей душевной усталости и чувства безысходности, которые отравляли все ее существование. Не могла объяснить постоянное, не поддающееся описанию желание любым, пусть даже не совсем приличным способом оказаться в самом водовороте жизни. Именно это желание и заставило Сабрину принять участие в безумстве той ночи.
Преступление же Сабрины в глазах света заключалось в том, что она выступила в роли кавалера графини Лавлейс, появившись в роскошном камзоле и старомодном парике. При этом Сабрина всячески старалась подчеркнуть, что по храбрости не уступает известному аристократу, постоянному другу высокопоставленной дамы.
Поскольку кузен Роберт усмотрел в подобном сравнении комплимент также и себе, то молчаливо одобрил эту выходку кузины. Возможно, он поступил бы иначе, если бы обнаружил поразительную схожесть характеров этих двух женщин, их неуемную тягу к развлечениям, заметил бы их обоюдное пристрастие к канарейкам и мадере. Или если бы узнал, что на женских вечеринках львиную долю времени занимает карточная игра. Любопытно, что графиня иногда играла, правда, ставки были скромные, даже против Сабрины.
Неожиданно Сабрина почувствовала резкий спазм в животе. Она зажала рот ладонями, но было уже поздно. Неприлично громкая отрыжка, отличающая, как правило, больших гурманов, огласила длинную пустую галерею.
Эта выходящая за рамки приличия несдержанность показалась ей не столько досадной, сколько смешной, заставив ее прыснуть в ладонь. По натуре Сабрина была смешлива, а потому не усмотрела в своем поступке ничего страшного. Тем более что причиной его было воздействие «демонического духа», как ее дядюшка называл ликер. Слишком поздно ей и графине Лавлейс пришло в голову закончить своп посиделки в таверне. О, если бы Сабрина убежала сразу, при первых признаках приближающегося конфуза! Но она сидела, словно прикованная к лавке, парализованная страхом и зачарованная неожиданным появлением в таверне самого известного в Лондоне повесы.