– Ах, значит, я виновата, что ты не умеешь держать себя в руках?
Раздался новый горестный вздох.
– Моя дорогая леди, если бы это была моя единенная жалоба на вас, то я пригласил бы вас поехать поужинать со мною. Однако реальность подсказывает, что, пожалуй, самое разумное для меня сейчас будет убраться побыстрее из твоей кухни и оставить тебя одиночестве наслаждаться фасолью в томате на поджаренных хлебцах.
Ни за что на свете Мелоди не показала бы, как ей хотелось, чтобы Джеймс остался.
– Тем лучше, – сказала она надменно. – Фасоли все равно не хватило бы на двоих.
– А ты, вероятно, не привыкла делиться, – поставил точку Джеймс, отразив атаку.
Он вышел из главного подъезда, в течение каких-то секунд дошагал до своей машины, завел мотор, моментально включил скорость и поспешил умчаться, пока не передумал.
Ему не верилось, что он снова едва не сорвался. Еще минутка, еще один вздох, и он поцеловал бы ее. И если она думает, что он шутил, сказав, что готов заняться с ней любовью прямо на кухонном полу, значит, она не способна распознать человека, сорвавшегося с цепи, и ее нельзя выпускать на улицу одну.
Нет, поправил себя Джеймс, он занимался бы с нею не любовью, а сексом. И не больше. Дьявольщина! Ему надо было бы родиться неполноценным, чтобы не возбудиться от ее прелестей, которые он видел под тесно облегающим куцым халатиком, то распахивавшимся, разжигая его аппетит, то запахивавшимся, прежде чем он мог этот аппетит удовлетворить.
Ей повезло, что она хранит свой запас вин к столу на видном месте. Рыцарское поведение Джеймса объяснялось больше тем, что он увидел, чем его благородством. А увидел он множество бутылок дорогостоящего шампанского. Он не сомневался, что нашел бы шампанское и в холодильнике, если бы посмотрел. И, возможно, к тому же пару ящиков в шкафах – на всякий пожарный случай.
Мелоди, наверное, рассмеялась бы, расскажи он ей о впечатлении, произведенном на него этими элегантными зелеными бутылками при золотых воротничках. Он же напомнил бы ей, как она сказала, что купалась бы в шампанском, будь ее воля. Это своевременное напоминание о том, что он и она принадлежат разным мирам.
Неважно, что он устроил свою жизнь не так, как его собратья, и теперь вращался в высшем обществе. Это не меняло того факта, что у Мелоди родословная длиной в милю. Джеймс достаточно повидал, чтобы знать, что простая красная кровь плохо смешивается с аристократической голубой. Школа жизни началась в детстве. Ему стукнуло двенадцать, и он получил свое первое рабочее место – разносчика в одной из фирм, торгующих бакалейными товарами. Хозяйка какого-то дома задала ему вопрос: «Ты не придумал ничего умнее, как звонить в парадную дверь? – На лице леди было написано страдание. – Пользуйся дверью для прислуги в следующий раз»… Джеймс включил радио и сразу же выключил, как только узнал мотив, звучавший в эфире. Песня «Глаза ангела» могла быть написана для Мелоди Верс. По правде говоря, такие глаза, как у нее, должны быть поставлены вне закона. Они вызывали у него желание погрузиться в их нежную бархатную глубину, в то время как его мозг и тело предавались бы сладострастным мечтам.