Цветухин взял её за руку, подвёл к столу и, усадив, сам сел рядом.
— Вы очень страдаете за него? — спросил он, немного нагнувшись и заглянув ей в глаза.
Она размазывала на блюдце подтаявшее мороженое. Очень ярко она увидела на миг белую ластиковую рубашку с медными пуговками по вороту, ученический, туго стянутый ремень и пряжку, в которой играл зайчик. Потом ей опять вспомнилось: «Жми, Витюша, жми!», и она посмотрела на пояс с карманчиком.
— Он ваш жених? — спросил Егор Павлович.
— Кто? — быстро отозвалась она. — Я его никогда так не называла.
Внезапно покраснев, она слегка отодвинулась от Цветухина.
— У меня совсем другой жених, — проговорила она с короткой усмешкой.
— Не может быть! Кто такой? Секрет?
— Один спортсмен.
— Спортсмен? Цирковой борец? Гимнаст? Наездник? Вы шутите!
— Почему же?
— Но это ни на что не похоже! Как его фамилия?
— Шубников.
— Шубников… — повторил Егор Павлович. — Шубников… Позвольте. Мануфактурщик?
— Да.
— Боже мой!
Он вскочил, отошёл к окну, вернулся, постоял тихо около Лизы, всматриваясь в её наклонённую голову, и спросил:
— Сватовство? Да?
Она молчала. Он опять сел рядом, теребя шевелюру и будто отвечая своим мыслям частым, обрывистым откашливанием.
— Послушайте, Лиза. Я, кажется, начинаю понимать. Довольно обыкновенная судьба девушки. Любовь к одному, замужество с другим, да? Не надо этого делать. Нельзя этого делать. Нельзя идти против себя. Это потом скажется, всю жизнь будет сказываться. Лучше сейчас взять на себя что-нибудь тяжёлое, опасное, перенести какое-нибудь потрясение, но чтобы потом не ломать себя всегда, не каяться постоянно, когда уже все будет непоправимо. Вас принуждают, да?
— Не знаю, — сказала она. — Это называется как-то по-другому.
— Это называется: вам хотят добра, — верно? Почтеннейший Меркул Авдеевич заботится о счастье своего чада. Ведь так? О, — с горечью засмеялся Цветухин, — о, как я хорошо вижу вашего батюшку в роли устроителя счастья своей ненаглядной дочки! Несчастья, великого несчастья! — вскрикнул он, обеими руками схватывая руку Лизы. — Опомнитесь, милая! Этого не должно быть.
— Этого не будет, — сказала Лиза, высвобождая руку, — если вы поможете Кириллу. Помогите ему, помогите!
Она закрыла лицо, облокотившись на стол.
— Я даю слово, — ответил Цветухин приподнято и задушевно, — даю вам слово, что вместе с Пастуховым сделаю всё, что в наших силах. Но и вы дайте мне слово, что не будете безрассудно коверкать свою жизнь.
Она поправила волосы и распрямилась.
— Вы говорите, нельзя идти против себя. Значит, идти против отца?
— А чем помог бы вам Кирилл? — вдруг трезво сказал Цветухин.