Поравнявшись с калиткой, Парабукины не вошли во двор, а, сделав ещё два-три медленных, неуверенных шага, остановились перед воротами, которые стояли настежь.
Подле квартиры Веры Никандровны ломовой извозчик кончал нагружать воз мебелью и узлами. Неотъемлемая вершина таких возов — самовар уже сиял между ножек перевёрнутого стула. Извозчик перекидывал через гору погруженного скарба верёвку и натягивал её, продев конец под грядку телеги и упёршись ногой в колесо. Вера Никандровна вышла из дому с двумя лампами в руках. Не могло быть сомнения: она уезжала с квартиры.
Ольга Ивановна пугливо взглянула на мужа. Он уже разгадал её намерения и понял, что они терпят крах, но молчал. Она сорвалась с места, волоча за собой отстававшего Павлика.
— Милая, — воскликнула она, кивая Вере Никандровне с восторженной приветливостью, — а мы — к вам!
Она выдвинула перед собой Павлика, словно уверенная, что именно он — в шапочке и тесёмочном пояске, на своих ненадёжных, ещё не выпрямившихся ножках — даст исчерпывающее объяснение всему, что происходило.
— Мы — к вам, простите нас, пожалуйста! Я бы ни за что не посмела. Но ведь вы, в разговоре, — помните? — сказали, что уж если нас выгонят из ночлежки, то вы дадите нам как-нибудь приютиться. Так вот, милая Вера Никандровна, Мешков выкинул нас, несчастных, на улицу, как мы есть.
Она повела рукой от Павлика к Аночке и к мужу и тут же одёрнула на детях платьица и поправила свою шляпку, сбившуюся набекрень.
— Но ведь вы видите, — в смущении проговорила Извекова, показывая глазами на лампы, которые неудобно прижимала к бокам.
— Да! Что это такое? Куда это вы? — стараясь изобразить непонимание, вопрошала Ольга Ивановна.
— А меня, собственно, тоже выгнали.
— Кто же это посмел?
— Ах! — улыбнулась Вера Никандровна. — Все так просто! Попечитель учебного округа приказал перевести в другое училище. Я переезжаю на край города, в Солдатскую слободку.
— Господи! Да как же это возможно?
— Почему не возможно? Сын у меня в тюрьме, — какое же я могу внушать доверие?
Она сказала это с безропотной горечью и так убеждённо, что Ольга Ивановна невольно протянула к ней руки, вместе с тем оглядываясь на мужа, словно призывая его к сочувствию.
— Тиша! Мы бы ведь помогли Вере Никандровне перебраться на новоселье, правда? Да ведь сами-то мы в каком положении! На мостовой, прямо на мостовой очутились!
— А что ж, на мостовой! — презрительно сказал Парабукин. — Привыкать, что ли?
— Да ведь — дети, дети! — с мольбой выкрикнула Ольга Ивановна.
— Нет, нет, спасибо вам, не беспокойтесь, я сама, — сказала Вера Никандровна, утешая и как будто извиняясь.