– Но это нечестно! – воскликнула Дамита. – Ты не можешь прекратить это?
– Я пытаюсь, черт возьми, – резко сказал Дэймон. – Думаешь, мне нравится быть этаким богом? Я ненавижу это. Но только человек, обладающий абсолютной властью, имеет право посягать на традиции, что я и пытаюсь делать. Два года назад вопрос о судьбе этой девушки даже не возник бы. Мужчинам не пришлось бы выбирать, кто из них будет обладать ею. Ее просто обрекли бы на смерть, бросив одну в пустыне, когда племя снимется с места.
– Это немыслимо. Просто дико!
– Да, они дикий народ. – Дэймон одним глотком выпил вино до дна. – И останутся дикими, если мне не удастся вбить хоть немного здравого смысла в тупые головы этих проклятых вождей.
Кэм рассмеялся.
Дэймон бросил на него сердитый взгляд, а потом робко улыбнулся.
– Тебе прекрасно известно, что сам я тоже дикарь, но все же пытаюсь стать более цивилизованным.
Глаза Кэма блеснули.
– Когда не рвешься лупить кого-то по голове.
– Принимаю твою оговорку. – Дэймон поставил бокал на стол, и слуга вновь наполнил его. – Но я устал от всех этих неприятностей. Расскажи-ка мне лучше, что происходит в Марасефе.
– Все как обычно. – Кэм начал рассказывать о званом вечере во дворце, где он побывал на прошлой неделе.
Дамита откинулась на спинку стула, задумчиво глядя на обоих мужчин. Между ними, очевидно, существовала тесная связь, но при этом – никакого сходства. Кэм был цивилизован, остроумен, очарователен и излучал почти ощутимое тепло. Но у них явно было что-то общее, чего Дамита никак не могла уловить. Взгляд Кэма остановился на ее лице, и у нее перехватило дыхание. И тут Дамита поняла: чувственность – вот что у них общее. Оба – и Кэм, и Дэймон – были сильными, мужественными и невероятно чувственными.
– Я когда-нибудь познакомлю вас, – сказал Кэм. – Думаю, он тебе понравится.
«Кто?» – растерянно попыталась понять Дамита. Она не слышала, о чем он говорил последние несколько минут. Ах, да, он ведь рассказывает о вечере во дворце.
– Твоя мать считает его одним из величайших художников. Она купила одну из картин Рубинова, когда была здесь.
«Ланс Рубинов», – поняла она с облегчением.
– Она писала об этом в последнем письме. Мне тоже нравятся его работы.
– Я думаю, он захочет нарисовать тебя. – Взгляд Кэма скользнул по ее лицу. – У тебя прекрасные черты лица. – Его взгляд задержался на ее губах. – И восхитительный рот. – Затем он встретил ее взгляд, и ей показалось, что между ними проскочил электрический разряд. Его взгляд был полон такого неприкрытого желания, что она не могла не откликнуться. Ее рука дрожала, когда она поднесла бокал к губам.