— Я не знал, что вы друзья, — сказал Джугашвили, повернувшись ко мне. — Надеюсь, вы поможете Бирчингтону в его работе.
— Разумеется, — бросила миссис Перссон. — Не так ли, мистер Бастэйбл?
— Конечно.
Я попытался сделать так, чтобы голос мой звучал воодушевленно, но перспектива провести в обществе Бирчингтона ещё хотя бы пять минут сразила меня наповал.
Помещение было чрезвычайно холодным. Здесь был накрыт только один длинный стол. Нам предлагали вкусить здоровой украинской пищи, включая горшок с красным борщом для каждого. Джугашвили занял место во главе стола. Миссис Перссон уселась справа от него, а Бирчингтон — слева. Я сел рядом с миссис Перссон. Несколько минут спустя в комнату вошел Махно. Было слишком заметно, что он явился неохотно. С ним был ещё один человек, и этого человека я тоже знал. Я уже начинал задаваться вопросом, не миссис ли Перссон все это отрежиссировала.
Тем другим человеком был Демпси, о котором я слышал, что он погиб по дороге в японский лагерь для военнопленных. Он был бледен и худ и выглядел больным. Возможно, наркотики отравили его уже безнадежно. Увидев меня, он выдавил кривую улыбку и покачнулся в мою сторону, хотя он не был пьян:
— Привет, Бастэйбл. Как чудно снова видеть знакомые лица. Вы явились для участия в последней битве?
— Что?
— Армагеддон, Бастэйбл. Разве не вы называли это так?
Стальной Царь разразился своим странноватым смехом.
— Чушь! Вы преувеличиваете, капитан Демпси. Профессор Марек заверяет нас, что сегодня все это намного безопаснее. В конце концов, вы принимаете участие в нашем эксперименте.
Демпси уселся и уставился в свой горшок с борщом. Он не предпринимал ни малейших попыток есть. Нестор Махно сел напротив него. Он смотрел на меня удивленно. Вероятно, его поразила та легкость и готовность, с которой я перешел на противоположную сторону.
— Собрание старых лагерников? — вопросил он. — Знаете ли вы, товарищ Джугашвили, что четверо из присутствующих были пленниками японцев?
— Я слышал, — Стальной Царь открыл маленькую дверцу на своем шлеме, и показался рот, испещренный шрамами после оспы.
Теперь я охотно верил слухам о том, что он носил эту страшную маску из тщеславия. Он начал медленно и осторожно отправлять еду в рот. Потом посмотрел на Махно:
— Вы отправили пленных в Харьков?
— Не лично. Они уже в дороге.
— Вероятно, в комфортабельном железнодорожном вагоне, выстланном шелками.
— Их транспортируют в битком набитых теплушках, где раньше возили скот, — Махно знал, что Стальной Царь потешается над ним. Он погладил свои тщательно подстриженные усики и устремил взгляд в тарелку.