— Кто вы?
Отражение расхохоталось.
— Приглядись внимательнее, ненгор .
Последнее слово было произнесено с издевательскими нотками.
— Что вам нужно? — спросил Клеммен, в конце концов.
— Люблю правильные вопросы, — одобрило отражение и согнало с лица усмешку. — Тетрадь, мой дорогой друг. Всего лишь тетрадь.
— А взамен?
— Взамен? Ну, для начала, жизнь.
Клеммен нашёл в себе достаточно самообладания, чтобы презрительно усмехнуться. На самом деле он перепугался так, как не пугался уже очень, очень давно — с того момента, как двое грабителей с оружием встретили его в переулке, рядом с банком.
— Я же не имею в виду твою жизнь… — лениво протянул двойник. — Ты и так умер, хотя ещё узнаешь, что такое настоящая смерть. Поговорим о жизни кого-нибудь другого… угадай, о чьей?
Нет! — крикнул внутри внутренний голос. Не думай о ней! Не вспоминай её имя!
Поздно.
— Андари? — спросил Клеммен одними губами, почувствовал, что из середины живота начинает распространяться непереносимый холод.
Двойник широко улыбнулся.
— Тебе есть, что терять. Значит, долго уговаривать не придётся. Надеюсь, не потребуется… устранять ещё кого-нибудь, для демонстрации?
— Что же это за тетрадь такая? — Клеммен искал любой повод, чтобы отсрочить очевидный приказ с той стороны.
— Нужно ли тебе знать? — скривилось отражение. — Ты и так отдашь её. Смотри, не вырони. Тетрадь старая, ветхая. Давай её сюда. — Двойник поднялся, подошёл к стеклу вплотную, протянул руку.
— Что значит — «сюда»? — Клеммен отступил на шаг.
— То и значит, — отражение нахмурилось. — Не играй со мной, красавчик… — отражение положило пальцы на заживающую ссадину и тут же это место пронзила острая боль. Клеммен вскрикнул, схватившись за щёку; отражение, усмехаясь, надавило ногтями посильнее.
Так больно не было ещё никогда.
Клеммен отнял окровавленную ладонь от щеки и убедился, что не может ни говорить, ни кричать.
— Давай, быстро, — двойник холодно смотрел на него. В отличие от Клеммена, с лицом у двойника всё было в порядке. — Иначе твоей подруге станет очень нехорошо. Прямо сейчас.
Рука сама собой полезла внутрь, в карман, где хранилась тетрадь.
По пути запястье коснулось цепочки, на которой висел треугольник.
В голове Клеммена словно потревожили огромный пчелиный рой. Клеммен ощутил вибрацию и сильный жар; и то, и другое исходило из треугольника. Амулет сам собой повернулся, деревянной стороной вниз.
Очередная угроза застряла у отражения в горле.
Двойник неподвижно застыл.
Страх, вязкими потоками прижимавший Клеммена к земле, схлынул. И… отражения не стало.
Вернее, осталось — обычное. Его собственное, — со щекой, разодранной едва ли не до кости, с вылезающими из орбит глазами, в которых читались боль и ужас.