Она услышала, что он задержал дыхание.
– Черт возьми, Джесс.
В хриплом баритоне слышалась неуверенность. Она ждала, глядя на черно-золотых драконов над головой, предоставив ему сражаться с самим собой.
Целую минуту Дейн не двигался, молчал, только дышал шумно и неровно. Потом матрас заволновался, и она почувствовала возле бедра его колено, услышала сдавленный стон бойца, потерпевшего поражение. Рука проползла по колену вверх, сдвигая шелестящий шелк.
Она лежала тихо, он медленно гладил ее по бедру и животу. Тепло его ласки проникало под кожу и приводило ее в неистовство. На лифе он задержался, погладил вышивку с прорезями, и у нее затвердели соски, уперлись в шелковую ткань, желая большего, как и она.
Дейн сдвинул вниз тонкую материю и большим пальцем погладил ноющий сосок, наклонился, взял его в рот, и ей пришлось сжать руки, чтобы они не удерживали его в таком положении, и стиснуть зубы, чтобы не кричать, как ночью: «Да, прошу тебя, что угодно, только не останавливайся..:»
Ночью он заставил ее умолять, но так и не овладел ею. А сегодня он решил, что может повернуться, и уйти, и делать все, что ему вздумается. Вообразил, что может ее бросить, оставить новобрачной, но не женой.
Дейн не хотел ее хотеть, но хотел! Он хотел, чтобы она просила заняться с ней любовью, чтобы он мог делать вид, что управляет собой.
Но он не управлял. Горячий рот впивался в груди, в плечи, в шею. Рука дрожала, прикосновения становились грубее, потому что его тоже охватывало неистовство.
– О, Джесс! – С мучительным шепотом Дейн упал рядом с ней, подтянул ее к себе, покрыл лицо поцелуями. – Baciami. Целуй меня. Abbraciami. Держи меня, трогай. Пожалуйста. Извини, – говорил настойчивый отчаянный голос, пока он сражался с узлом узкой ленточки.
«Извини»! Он это сказал. Но он не понимает, что говорит, твердила себе Джессика. Его охватил животный голод, как ее прошлой ночью.
Он не извиняется, это просто первобытный мужской зов. Рука торопливо спускала с нее неглиже, гладила спину, талию.
Он схватил ее руку и поцеловал.
– Не сердись, трогай меня. – Дейн сунул ее руку себе под рубашку. – Как вчера.
Он горел в огне. Гладкая жесткая кожа… шелковистые завитки… мускулы сокращаются под ее пальцами… большое тело содрогается от малейшего прикосновения.
Она хотела оставаться злой, но этого хотела больше. С того дня, как его встретила, она хотела его трогать, держать, целовать. Хотела, чтобы он горел и зажигал ее. Он стянул ее неглиже до колен.
Джессика схватила края его рубашки и одним рывком разорвала ее пополам. Она оторвала манжету и прорвала рукав по шву до плеча.