Он заставил себя сосредоточиться на ее словах и оттолкнул тошнотворный образ на задворки мозга.
– Понимаю. Пустошь. Один. Неприемлемо. Абсолютно.
– Значит, ты должен понимать, что когда я об этом услышала, то была обязана действовать. Поскольку ты ясно сказал, что ничего не хочешь о нем слышать, я была вынуждена действовать за твоей спиной.
– Понимаю, у тебя не было выбора.
– Я не стала бы и сейчас тебя расстраивать, если бы не обязанность сделать то, за что ты, может быть, никогда меня не простишь.
Он проглотил тошноту и гордость.
– Джесс, есть только одна непростительная вещь, ты ее сделаешь, если меня оставишь, – сказал Дейн. – Se me lasci mi uccido. Если ты меня оставишь, я покончу с собой.
– Не говори чушь! Я тебя никогда не оставлю. Правда, Дейн, я не понимаю, откуда у тебя берутся такие вздорные идеи.
И как будто все объяснила и все утрясла, она вернулась к основному предмету и рассказала Дейну о том, что случилось. Как она выследила зверя в его логове – ни много ни мало в собственном парке Дейна, где маленький злодей проник в летний домик и жил там последнюю неделю.
От потрясения у Дейна исчезла тошнота и вместе с ней невыносимая тяжесть. Дьявольское отродье терроризировало его деревню, рыскало по его парку, а до Дейна не долетело ни шепотка.
Он лишился дара речи и только смотрел на жену, а она кратко описала поимку мальчика и перешла к стычке с его матерью.
Тем временем небо угрожающе потемнело. Редкие капли перешли в моросящий дождь. Перья и ленты, украшавшие ее шляпу, съежились, поникли и налипли на широкие поля. Но на шляпку Джессика обращала не больше внимания, чем на пронизывающий ветер, упорный дождь и черные тучи, клубившиеся над головой.
Она дошла до критической точки своего рассказа, и только это ее интересовало. Между тонкими бровями залегла складка, она опустила глаза на сжатые руки.
– В обмен на мальчика Черити хочет икону. Если я попытаюсь его забрать, она заорет «караул» – потому что этим привлечет тебя, а она знает, что тогда ты его вышлешь отсюда вместе с ней. Но я не могу этого допустить, и я привела тебя сюда, чтобы сказать. Если ты настаиваешь, я найду способ держать его в доме так, чтобы ты его не видел. Но я не дам ему отправиться в Лондон с безответственной матерью, где он попадет в руки воров, извращенцев и убийц.
– Икону? – спросил Дейн, не обратив внимания на остальное. – Эта мерзавка хочет мою Богородицу… за маленького отвратительного…
– Доминик не отвратительный, – резко возразила Джессика. – Правда, он ведет себя ужасно, но, во-первых, он не получил дома понятия о дисциплине, и, во-вторых, его на это провоцируют. Он жил в благословенном неведении, что он незаконнорожденный и что вообще это означает, так же как не знал, чем торгует его мать, пока не пошел в школу, а там деревенские ребята просветили его самым жестоким образом. Он испуган, смущен и болезненно осознает, что он не такой, как остальные дети, и что никто его не любит. – Она помолчала. – Кроме меня. Если бы я сделала вид, что он мне не нужен, его мать не потребовала бы так много. Но я не могла притворяться и этим усугублять несчастья ребенка.