— Думайте что хотите, Петер… Но я вам клянусь… я клянусь вам, что я не убивал ее!
Теперь наступила очередь присесть инспектору. Он нащупал за собой стул и сел.
— Подумайте сами: зачем это мне? — страстно продолжал Симоне. — Ведь должны быть мотивы… никто не убивает просто так… Клянусь вам, она была уже совсем холодная, когда я обнял ее!..
Инспектор закрыл глаза.
— Разве я похож на убийцу?.. — горячо бормотал Симоне.
— Стоп, — сказал инспектор. — Заткнитесь на минуту. Подумайте и расскажите все по порядку.
— Пожалуйста! — с готовностью сказал Симоне. — Дело было так… Она и раньше давала мне понять, только я не решался… А сегодня решил: почему бы и нет? У Мозеса света не было, у нее тоже. Она сидела на кушетке, прямо напротив двери. Я тихонько ее окликнул — она не ответила. Тогда я, сами понимаете, сел рядом и, сами понимаете, ее обнял… Бр-р-р!.. Я даже поцеловать ее не успел! Она была совершенно мертвая. Лед! Окаменевшая, как дерево! Не помню, как я оттуда вылетел… По-моему, я там всю мебель поломал… Я клянусь вам, Петер…
— Надевайте брюки, — сказал инспектор с тихим отчаянием. — Приведите себя в порядок и следуйте за мной.
— Куда? — спросил Симоне с ужасом.
— В тюрьму! — гаркнул инспектор. — В карцер! В башню пыток, идиот!
— Сейчас, — сказал Симоне. — Сию минуту. Я просто не понял вас, Петер.
Они спустились вниз и остановились у номера госпожи Мозес. Инспектор решительно толкнул дверь и остолбенел. В комнате горел розовый торшер, а на диване, прямо напротив двери, в позе мадам Рекамье возлежала очаровательная Ольга и читала книгу. Увидев инспектора, она удивленно подняла брови, но, впрочем, тут же очень мило улыбнулась. Симоне за спиной инспектора издал странный звук — что-то вроде: «А-ап!».
— Прошу прощения… — еле ворочая языком, проговорил инспектор и со всей возможной стремительностью закрыл дверь. Затем он повернулся к Симоне и неторопливо, с наслаждением взял его за галстук.
— Клянусь!.. — одними губами произнес Симоне. Он был на грани обморока.
* * *
В номере инспектора Симоне повалился в кресло и принялся стучать себе по черепу кулаками, как развеселившийся шимпанзе.
— Спасен! — бормотал он с идиотской улыбкой. — Ура! Снова живу! Не таюсь, не прячусь… Ура!
Потом он положил руки на край стола, уставился на инспектора круглыми глазами и произнес шепотом:
— Но ведь она была мертва! Я клянусь вам, Петер!
— Пили после ужина? — холодно спросил инспектор.
— Да, но…
— Сколько?
— Слушайте, Петер, я был здорово навеселе, но…
— Хватит об этом. И хватит пить. Мне не нужны пьяные свидетели.