Тут дверь отворилась, и вошли Симоне с хозяином. Хозяин поставил перед инспектором кружку кофе, а Симоне, не обращая внимания на Брюн, взял у стены стул и уселся напротив инспектора.
— Луарвику совсем плохо, — сказал он. — Он задыхается. Мозес говорит, что больше часа ему не выдержать. Вы его загубите, Глебски, и это будет скотский поступок…
Держа «люгер» одной рукой, инспектор взял кружку другой, поднес ко рту и поставил обратно.
— Отстаньте от меня, — сказал он устало. — Все вы болтуны. Алек заботится о целости своего заведения, а вы, Симоне, просто интеллектуал на отдыхе.
— А вы-то, — сказал Симоне, — вы-то о чем заботитесь? Лишнюю бляху захотелось на мундир?
Брюн вдруг встала, неуверенным движением подхватила бутылку и вышла, бормоча: «Везде одно и то же… Скучища… Вранье».
— Нет, — сказал инспектор, покачав головой. — Не в этом дело, хотя лишняя бляха полицейскому не помешает… Я не эксперт, Симоне. Я полицейский чиновник. Вы ни черта не смыслите в законе, Симоне. Вы воображаете, что существует один закон для людей, а другой — для вурдалаков и пришельцев. Мозес — бандит. Моя обязанность — передать его суду… Даже если он пришелец… Вот все, что я знаю.
Симоне молча щерился, глядя на него. Хозяин подошел к окну и поднял штору. Инспектор оглянулся на него.
— Зачем вы это сделали?
Прижимаясь лицом к стеклу, хозяин оглядывал небо.
— Да вот все посматриваю, Петер… — медленно сказал он, не оборачиваясь. — Жду, Петер… Жду…
Инспектор положил «люгер» на стол, взял кружку обеими руками и, закрыв глаза, сделал несколько глотков. И тут он ощутил, как сильные руки взяли его сзади за локти. Он открыл глаза и дернулся, и застонал.
— Ничего, Петер, ничего… — ласково сказал хозяин. — Потерпите.
Симоне с озабоченным и виноватым видом уже засовывал «люгер» себе в карман.
— Предатели!.. — сказал инспектор с удивлением.
— Нет-нет, Петер, — сказал хозяин. — Но надо быть разумным. Не одним законом жива совесть человеческая…
Симоне, осторожно зайдя сбоку, похлопал инспектора по карманам. Звякнули ключи. Инспектор рванулся изо всех сил и потерял сознание от страшной боли в поврежденном плече. Когда он пришел в себя, Симоне уже выходил из комнаты с чемоданом в руке, а хозяин, все еще придерживая инспектора за локти, тревожно говорил:
— Поторапливайтесь, Симоне, поторапливайтесь. Ему плохо…
Инспектор хотел заговорить, но у него перехватило горло, и он только захрипел. Хозяин озабоченно наклонился над ним.
— Господи, Петер… — проговорил он. — На вас лица нет…
— Бандиты… — прохрипел инспектор. — Арестанты…