— Взрывчик-то не Камилиери устроил, вишь, как побежал, на подогнутых. Или он большой артист. Замажем, что он рванул в Ельск?
— Нет, Леха, мазать не будем, потому как у тебя нет времени, ты бежишь в семерку и выписываешь задание на наружное наблюдение за нашим Ромео.
В продюсерском центре «Венус» творилось что-то невообразимое. Из кабинета Бернса доносились крики, весьма напоминающие крики о помощи. Роман Израилевич был вне себя, все доводы Федерико, Михалыча — директора картины несчастливой порно версии «Войны и мира», отмел как непрофессионализм, и кричал и охал и стенал.
Лишь Тина, виновная в срыве съемок, тихо сидела на утлом диванчике, на котором она когда-то потеряла девственность, уступив горячему, но слишком короткому взрыву похоти продюсера.
— Ну, что ты молчишь, Тина! — умаявшись пороть своих подданных, обратил на нее внимание Бернс.
— Отпустите их, Роман Израилевич, ведь знаете, что не виноваты!
— Так уж и не виноваты?
— Вам уже не раз сказали, что это я остановила съемку.
— Хорошо, но подстраховаться они должны были! Михалыч, — Бернс обратил свой огненный взор на директора, — резервный состав актеров всегда должен быть на месте.
— Помилуйте, Роман Израилевич, — в который раз взмолился директор картины, — кто им простой платить будет? Вы же меня сами и прибьете, если на съемках два состава будет!
— Хороший директор наперед знает, какие трудности могут возникнуть. Сидели бы актеры на телефоне, прислали бы наш микроавтобус.
— Роман Израилевич, так актеры, они ж кто где работает! Время съемок обговариваем заранее. Со спектакля разве выдернешь? И на телефоне сидеть не заставишь! И семьи у них…
— Дождешься у меня, Михалыч, сам сниматься будешь!
— К-как… — подавился словом Михалыч.
— На роль капитана Тушина вполне подойдешь, — оценивающим взглядом осмотрел директора Бернс.
— Помилуйте! — вскричал директор и бухнулся Бернсу в ноги.
— Поди, поди, — носком туфли отпихнул директора Бернс, директор правильно понял приказ и тотчас же удалился.
Федерико поднялся с места.
— Роман Израилевич, я тоже пойду.
— Иди, Федор, к тебе у меня по большому счету претензий нет. А с Тиной Андреевной мы сейчас по-семейному разберемся.
Федерико заговорщицки взглянул на Тину и тихонько прикрыл дверь.
— По-семейному? — спросила Тина. — Это как? Бить будете?
— Любить буду, голубушка.
— Лучше побейте.
— Зачем так, Тиночка? Я скучаю без тебя, страсть как!
— Что мне с вашей любви, Роман Израилевич! Одна докука!
— Молодого захотелось! Иль отведала уже? Вот нос и воротишь…
— Не секрет, Роман Израилевич, что молодого да горячего я знаю в избытке. Мне этого на работе хватает. Я имею в виду, что после работы нет у меня сил на любовь.