– Чего еще за убийства? – спросила она.
Неудачный денек. В довершение всего опять пошел дождь, колючие струи ледяной воды потекли по лицу и за шиворот, начали просачиваться в башмаки. Совсем как в тот день у могилы старика… Неужто он был там только вчера? Многое может случиться за двадцать четыре часа – по крайней мере с ним.
К семи вечера Ребус обошел шестерых из четырнадцати человек, значившихся в его списке. Со стертыми ногами, по горло налившись чаем, но жаждая чего-нибудь покрепче, он вернулся к командной коробке из-под башмаков.
На краю болотистого пустыря стоял Джек Мортон, озирая размокший глинозем, по которому были там и сям разбросаны кирпичи и разнообразные обломки.
– Адски неприятно здесь умирать.
– Она умерла не здесь, Джек. Вспомни, что сказал судебный медик.
– Ну, ты же знаешь, что я имею в виду.
Да, Ребус это знал.
– Кстати, – сказал Мортон, – педик-то ты.
– За это надо выпить, – подвел итог Ребус.
Пили они в самых убогих эдинбургских барах, в тех барах, куда никогда не заглядывали туристы. Они пытались избавиться от мыслей об этом деле, но не могли. Чем страшнее убийство, тем сильнее захватывает расследование; не дает думать ни о чем постороннем и заставляет еще больше работать; гонит в кровь адреналин и не позволяет отступить или бросить дело на полпути.
– Пойду-ка я, пожалуй, домой, – проговорил Ребус.
– Нет, выпей еще.
Джек Мортон начал пробираться к стойке с пустым стаканом в руке.
Ребус, путаясь в мыслях, вновь задумался о своем таинственном корреспонденте. Он подозревал Рону, хотя подобные выходки не вполне в ее стиле. Подозревал свою дочь Сэмми, быть может, решившую отомстить отцу, вычеркнувшему ее из своей жизни. Члены семьи и знакомые поначалу всегда числятся в главных подозреваемых. Но письма может писать любой человек – любой, кто знает, где Ребус работает и где живет. А что, если опасаться следует кого-либо из сослуживцев?
Но кто бы ни был автором писем, зачем, ради Христа, он это делает?…
– Вот, пожалуйста, две чудесные пинты пива за счет заведения.
– Похвальная забота об интересах общества, – одобрил Ребус.
– Или об интересах заведения, да, Джон? – Мортон посмеялся собственной шутке и вытер пену с верхней губы. Он заметил, что Ребус не смеется. – О чем задумался? – спросил он.
– Это серийный убийца, – сказал Ребус. – Наверняка. И значит, наш приятель будет продолжать свое черное дело.
Мортон поставил стакан на стол: ему вдруг расхотелось пива.
– Эти девочки учились в разных школах, – продолжал Ребус, – жили в разных районах города, имели разные интересы, разных друзей, исповедовали разную веру и стали жертвами одного и того же убийцы, причем без каких-либо признаков сексуального надругательства. Мы имеем дело с маньяком. Найти его можно только чудом.