А вот этот голос в связи с инфляцией как-то поправку делал? (Иронизирую)
Да никакой инфляции, голосу наплевать было.
Если он делал поправки в связи с инфляцией, тогда этот голос точно часть вас.
Инфляция… Голос разрешал мне делать то, чтобы я мог не отвлекаться, не ходить там по ночам, мыть полы в клубе, помогая жене. Чтобы я полностью мог работать. Но ничего лишнего мне не разрешалось. Конечно, были соблазны. Ну, конечно, были. По человечески и то надо, и это, ребенок. Старший работает менеджером. Дочь от первого брака взрослая совершенно. Ей 40 с лишнем лет. Господь меня проверял. Моя совесть меня проверяла, не знаю, но шла постоянная проверка. Вот скуплюсь я, или не скуплюсь. Я прошел проверку деньгами. Сначала славой, потом деньгами. Для меня деньги не имели никакого практического значения. Ну, столько, сколько нужно, чтобы пойти купить кроватку сыну, какую-ту одежду, поесть. Это скажем одержимость той идеей, то счастье, которое жило во мне. Слава? А как вы переносите славу? Да никак ее не переношу. Она шла рядом, параллельно. Это не пересекалось со мной. Просто не пересекалось.
А может, вы где-то объективно понимали, что это не та известность и признание, которое обычно бывает у людей, благодаря кропотливому большому труду.
Я что не трудился?
Дело в том, что раньше, если человек был известен, то он как бы получал ее благодаря тому, что заслужил, получил признание. А есть известность, в силу того, человека выводят в программу, которая является социальным заказом, следствием плохой психотерапевтической помощи в России.
Да меня знал каждый человек в стране, каждый!
До телевидения же не знали.
Почему? Я работал в эфире, тоже меня знали, но не так. Не в таком объеме. Понятие «слава» у меня отсутствовало. Эта слава, эта не слава.
Но, тем не менее, вы выбрали профессию журналиста и работу на телевидении.
А это судьба привела.
— Как мать и ваши близкие оценили эту вашу новую деятельность?
— Ну, мать, конечно, была ошарашена. Хотя она видела мое развитие.
— Какие выражения были у матери?
— «Занимайся делом». Понимаете, конечно, окружающие меня люди, поначалу, скажем так, принимали меня за человека со сдвинутыми мозгами, но когда уже пошли сеансы, пошли результаты, тут восстала медицина.
Помимо целительства, еще каким-нибудь творчеством в настоящее время занимаетесь? Например, писательским?.
Нет, нет. Как-то я надиктовал секретарю. Мне стало так стыдно. Потому, что я писал не то.
Это диктовали вы, а то, что диктовал голос — другое?
Конечно. И мне стало так стыдно.
А нельзя было просто записать этот голос и отдать на распечатку?