Нет. В творчество человек должен сам внести свою лепту, своим мозгом.
Вам стыдно стало, потому что вы сравнивали это с тем голосом? У вас было с чем сравнивать?
Да. Я понял, что написал такую ерунду. И я все это уничтожил.
А за что вам было стыдно? Конкретно.
— За все. За изложение, мелочность, за язык. Прошло еще несколько лет и я начал думать, что я готов. Произошло точно такое же. Я надиктовал огромное количество текстов, но через 2 недели, после того как я сел проверить материал понял, что опять совсем не то. И я опять все это уничтожил. И с тех пор возникали мысли «ну как передать то, что я накопил, то, что я открыл?» И вы понимаете, что понял, что я не готов… Этих книг полно, но если я буду писать книгу о том, как я лечу, я перестану лечить. У меня просто не будет времени лечить.
В конечном итоге написано все. Я пришел к одному пониманию. Вот есть Евангелие и там есть все. Все о чем я могу размышлять, думать, мечтать. Евангелие всегда у меня на столе.
— Евангелие — нечто универсальное. Оно продиктовано голосами, которые слышали пророки и апостолы. А есть нечто ваше уникальное — Чумаковское. Оно же где-то должно быть выражено?
— Вы понимаете, в конечном итоге истина всегда одна.
— Понимаю, но Чумак один. Уникальное существо, со своей необыкновенной ситуацией.
— Как вы думаете почему Иисус не оставил нам своих автографов? Книги? Потому, что он жизнью жизнь творил. Абсолютное большинство материалов написаны непрофессионалами. Они не затрагивают меня и глубины того, что во мне есть.
(Мой пациент чувствует двойственность в отношении своих будущих изданий. Мне так и не удалось понять желает ли он издавать свои записи, продиктованные голосом?)
— Какие у вас сны? Могли бы рассказать? Во сне голос приходит?
— Сейчас я практически не вижу снов. Раньше я работал во сне. И во сне голос приходил. И я работал во сне, и учение шло, продолжалось во сне, и я лечил во сне. Учение, работа. Практически круглосуточно занимался только этой проблемой. Понимаете, это шло и самообразование, и образование меня и работа практическая.
— Судя по всему, ваши сны безгрешны, хорошие, с улыбкой на лице, умиротворенные.
— Вы знаете, я всегда засыпал и засыпаю, вот сел на кровать, пока я падаю на подушку, я уснул.
— В своё время, чиновники от медицины вас попросили умолкнуть со своим молчанием по телевидению. Недавно я позвонил по вашему телефону, трубку взял автоответчик и там было слышно молчание… Это было вашим молчанием?
— … (Молчание)
По-видимому, мой пациент не страдает никакими психическими заболеваниями. Иначе иронизировать было бы неэтично. Во всяком случае, на протяжении всего сеанса он не пожаловался на то, что этот голос бесцеремонно вмешивается в его жизнь, «требует оплату за будущие гонорары от книг» и т. п. Более того, пациент не давал даже намёков, чтобы называть себя пророком и не планировал издавать тексты этого голоса, как пятую евангелию. Мой пациент живёт в согласии с этим голосом. Более того, он чувствует опору от этого голоса. Именно эта опора, как внутренний учитель, позволяет моему пациенту не уставать от роли учителя, в которую он играет перед окружающими его людьми. На протяжении сеанса пациент был мудр, корректен, адекватен, предприимчив, внимателен и спокоен до умиротворённости (хотя и выкурил шесть сигарет). Его деятельность как целителя, можно разделить на две разные части. Это деятельность как воздействие, которое весьма аккуратно, даже по сравнению с именитыми психотерапевтами. (Разве может нанести вред молчание моего пациента, которое лишь создаёт условие для тайны, которая всегда полезна для души.) И деятельность, как восприятие иллюзий и слышание голосов, которые не были модной симуляцией, и которые лишний раз свидетельствовали, что передо мной находилась личность с аномальным восприятием. Но насколько это восприятие адекватно реальности необходимо ещё исследовать.