– Но… я не понимаю. Почему он ничего нам не сказал?…
– Потому что он не хотел, чтобы мы об этом узнали, – сказал Ребус после долгого молчания. – И именно поэтому он украл из папки титульный лист.
– Но зачем?
Ребус некоторое время перебирал в уме известные факты. Когда они сидели в баре «Оксфорд», Девлин специально вернулся с полдороги, чтобы еще раз напомнить о необходимости отправить акты о вскрытии обратно в полицейские архивы. Да и бальзовый гробик из Глазго был грубее остальных, словно его сделал человек, у которого не было под рукой подходящих материалов и привычных инструментов. А его интерес к Кеннетту Ловеллу, к гробикам с Трона Артура?… Джин!…
– У меня плохое предчувствие, – сказала Эллен, внимательно наблюдавшая за его лицом.
– Я всегда доверял женской интуиции… – Ребус осекся. Как раз этого-то он и не сделал. Он не обратил внимания на то, что самые разные женщины реагировали на присутствие профессора крайне отрицательно.
– На чьей машине поедем? – быстро спросил он. – На твоей или на моей?
Джин медленно выпрямилась. Профессор Девлин по-прежнему загораживал дверь; его светло-голубые глаза были холодны, как Северное море, а зрачки превратились в две черных точки.
– Это ваши инструменты, профессор? – спросила Джин, чтобы что-нибудь сказать.
– Не Ловелла же!…
Джин судорожно сглотнула.
– Я, пожалуй, пойду?…
– Боюсь, я не могу этого допустить, юная леди.
– Почему?
– Потому что вы наверняка догадались…
– Догадалась о чем? – Она огляделась по сторонам, но все пути к спасению были отрезаны, а под рукой, как назло, не было ничего, что могло бы сойти за оружие.
– Вы знаете, что это я сделал те маленькие гробики. У вас это на лице написано, так что можете не притворяться.
– Девушка из Данфермлина… Она была вашей первой жертвой? Вероятно, вы убили ее сразу после того, как умерла ваша жена?
– Не так. – Девлин поднял палец. – Я прочел о ее исчезновении в газетах, сделал игрушечный гроб и подбросил… Словом, это было что-то вроде мемориальной доски, этакое маленькое memento mori [28]. Потом были и другие… много других. Один Бог знает, что в конце концов с ними стало. – Он сделал шаг в комнату. – Как я уже говорил, моя жена умерла летом семьдесят второго, но понадобилось некоторое время, чтобы боль от моей потери превратилась в нечто другое. – Его губы, блестевшие от испарины, растянулись в улыбке. – Энн… Она не просто умерла. Несколько месяцев она страдала, а потом… потом у нее просто отняли жизнь. Как у нас пишется – «от естественных причин». Ни тебе мотива, ни виноватых… Трупы, которые я вскрывал после того, как ее не стало… В конце концов мне начало хотеться, чтобы они тоже страдали перед смертью. – Девлин сделал еще шаг, остановился возле стола и машинально погладил полированную столешницу. – Не следовало мне упоминать о Ловелле… Я не учел, что профессиональный историк непременно заинтересуется моей теорией и начнет копаться в прошлом, выискивать факты… и проводить параллели с настоящим. Надо же было случиться, чтобы вы… именно вы оказались единственной, кто сумел докопаться до истины. Столько лет… и столько маленьких гробиков, а между тем никто…