— Прошу прощения, матушка. — За дверью затопали удаляющиеся шаги Эмита.
Тесса почувствовала, что совершила ошибку, и поспешно потянулась к двери кладовки. Она забыла, что это — чужой мир и обычаи в нем не такие, как у нее дома. То, что ей кажется ерундой, может быть очень важным для здешних обитателей. Впрочем, эти новые порядки не так уж сильно отличались от привычных. Ее матери тоже вряд ли бы понравилось, если бы дочь вышла к незнакомым людям в легонькой ночной сорочке. Но тут все как-то серьезней.
— Извините меня, — пробормотала Тесса, обращаясь к затылку матушки Эмита и напяливая на себя платье. — Я никого не хотела обидеть. — Она заметила, что у ворота нашиты шнурки, и потуже затянула их, прежде чем предстать перед глубоко посаженными синими глазами старой женщины.
Глаза у нее были блестящие и искрящиеся, а лицо и длинным и круглым одновременно.
— Не переживай, душечка. Это моя вина. Если бы не проклятые ноги, я бы сама подала тебе платье.
* * *
Тесса взглянула на прикрытые платьем ноги старушки. Наружу высовывались только ступни и лодыжки. Кожа на лодыжках имела красноватый оттенок, а распухшие ступни были пурпурного цвета. Матушка Эмита похлопала девушку по колену:
— Подойди ко мне, лапочка, я хочу хорошенько рассмотреть тебя. — Потом она окрикнула сына: — Можешь вернуться, Эмит. Налей всем по чашке горячего молока.
Тесса подошла поближе. Матушка Эмита наклонилась и положила теплую ладонь ей на лоб:
— Гм-м. Температуры нет. Открой-ка рот, дорогуша. Пошире. — Тесса повиновалась. — Воспаления нет. Отлично. А теперь повернись, я взгляну, что у тебя на затылке.
Старушка еще немного погымкала, а потом, по-видимому, нащупала больное место над ухом Тесса почувствовала резкую боль.
— Тише, тише, милочка, — успокоила ее матушка Эмита. — Тут у тебя здоровенная шишка.
— Вот и молоко, мисс. — Эмит появился с двумя чашками дымящегося напитка и с застенчивой улыбкой протянул одну Тессе. — Я добавил туда чуть-чуть корицы.
— Надеюсь, ты положил корицу, когда молоко еще стояло на плите? — осведомилась его матушка. Эмит развеял ее сомнения, и старушка, удовлетворенно кивнув, отстранила от себя Тессу. — К шишке надо приложить гамамелис, дорогуша, и, пожалуй, мы могли бы сварить чая с суслом, так, на всякий случай.
— Так я займусь этим, матушка? — Эмит поставил вторую чашку на маленький столик рядом со стулом старухи.
Мать похлопала Эмита по руке и улыбнулась всеми своими морщинами. Да, она в самом деле была очень стара.
— Ты хороший мальчик, Эмит. Я рада, что ты вернулся домой. Но сначала отодвинь мой стул от огня — что-то жарковато стало.