Вместо ответа тот нагнулся, кряхтя, и извлек из-под стола отражение крупного зеркального осколка, похожего на лезвие ятагана.
– Эх ты! – сказал Егор. – Это откуда? Дай глянуть!
– Все, что осталось от старого зеркала, – пояснил дядя Семен. – Я так думаю, что Васька его незадолго до нас долбанул. Остальное-то стекло вынесли, а это – вроде и на виду лежит, а проглядели…
– Вот попомни мои слова… – злобно шептались в пустом углу. – Нарочно потом на место не положит…
Там колыхалась похожая на рваный чулок паутина.
Бережно приняв зеркальный ятаганчик обеими руками, Егорка с трепетом заглянул в него – и увидел свою сведенную гримасой физиономию.
– Слушай… – потрясенно выдохнул он. – А нас-то там кто отражает?
Дядя Семен крякнул, поскреб в затылке.
– А хрен его знает! – ответил он со всей искренностью и забрал стекло. – Штору задерни… А сам в угол отступи. Вон в тот, в правый…
Егор повиновался. В комнате совсем потемнело. Сиял лишь прямоугольник настенного зеркала. Окошко в реальный мир.
Дядя Семен передвинул стул и, сев к зеркалу спиной, стал смотреться в осколок. Смотрелся долго. Губы его шевелились.
– И чего? – спросил наконец Егор.
Ветеран недовольно на него покосился, но стекло опустил.
– Значит, так, – сказал он, поднимаясь. – Вот загулял твой Егор, вторую неделю носа не кажет… Тогда что? Тогда приходишь сюда, когда нет никого, закрываешь штору, садишься и смотришь… А сам ругай его, ругай по-всякому… Понял?
– И что будет?
– Иногда ничего. А иногда, глядишь, и объявится вскоре.
С огромным сомнением юноша взял осколок и сел. В зеркальной плоскости ятаганчика обозначился темный очерк коротко стриженной головы с оттопыренными ушами.
– Ты! Козел! – неуверенно сказал Егор своему отражению.
Тут же заподозрил, что дядя Семен просто его разыгрывает, хотел было встать, как вдруг стекло подернулось рябью – и Егор увидел прямо перед собой исковерканное злобной радостью незнакомое женское лицо. Отпрянул. Лицо исчезло.
– Чего там? – с интересом спросил дядя Семен.
Егорка моргал.
– Баба какая-то… – пробормотал он.
– Баба? – озадаченно переспросил дядя Семен. – Хм… Любопытно. Ну-ка, дай…
Каждый повторил опыт по разу, но ликующая фурия в осколке так больше и не появилась.
– М-да… – разочарованно произнес дядя Семен. – Зазеркалье, зазазеркалье… Черт ногу сломит!
Положил осколок на стул и, покачивая головой, двинулся к выходу.
– Видал? Нет, ты видал, что творят? – прошелестело в углу. – Раскидали все – и пошли, будто так и надо…
– Дядь Семен! – растерянно окликнул Егор.
Тот обернулся.
– Слушай! – Юное отражение, таинственно округлив глаза, тыкало пальцем в светлую изнанку настенного зеркала. – Мы-то думаем: реальность, тоси-боси… А вдруг они там тоже кого-то отражают?