Физик, наоборот, ощущал, что каждая новая крупица знаний станет для него источником новых мучений: знание есть то, чем обладают люди, а не кто-то один. Писатель, узнав о мучениях физика, сказал бы, что именно такая боль терзала, наверное, в свое время Пандору, получившую в собственность таинственную шкатулку.
В первый вечер физик подумал, что дело лишь в усталости. В следующий раз он чувствовал себя значительно лучше: ожидание предстоящей работы помогло ему в какой-то степени прийти в себя. Но, войдя в лабораторию, он ощутил, что испытывает к своим схемам лишь отвращение, как ко всякой вещи, упрямо напоминающей о нашем позоре.
Тогда он пропустил несколько ночей. А сегодня не смог даже сосредоточиться на мысли о работе и лишь пытался удержать эту мысль, упорно ускользавшую от него, словно рыба, когда ловишь ее руками.
Он понял, что теряет контроль над собой и что это приведет его к безумию.
Это было страшно. И он решил перебороть себя и сделать хоть что-нибудь. Проверить готовность аппаратуры, например. Карачаров знал, что порой бездумная, чисто механическая работа способна пробудить в человеке интерес к более сложным действиям.
Он включил ток и услышал тихое гудение соленоидов. Физик несколько раз прибавил и убавил мощность, потом медленно довел ее до предельной и, глядя на приборы, убедился, что соленоиды создают надежное поле.
Странный покой снизошел на него. Полубессознательно он переходил от одной группы приборов к другой, руки производили нужные включения и переключения, и, наконец, он оказался перед пультом, у которого стоял в момент своего единственного и победоносного эксперимента.
Руки осторожно приподняли прозрачный колпак и поместили пылинку – несколько сотых долей кубического миллиметра – в нужную точку на устойчивом постаменте. Потом прозрачный колпак снова опустился, пальцы тщательно затянули все винты. Правая рука легла на выключатель насоса. Где-то глубоко внизу насос заработал, и откачиваемый воздух зашуршал в трубопроводе.
Стрелка манометра скользнула влево. Теперь она находилась недалеко от нуля. Глаза заметили это, информация ушла к нейронам мозга. Руки, получив приказание, действовали дальше. Левая скользнула вперед и нашла самый дальний переключатель. Если повернуть его – сработают реле, и поток энергии из питателей хлынет в установку, изгибая пространство и сопространство в то, что физик называл петлей. Правая рука снова легла на регулятор поля, которому и в этот раз следовало втащить пылинку в деформированное пространство, протащить сквозь петлю и извлечь – но уже с обратным знаком.