Луговой хранил молчание, но вперед выступил стоявший до сих пор в стороне капитан. Он кивнул – и штурман послушно отодвинулся.
– Вы хотите знать, как мы оказались здесь? – сухо спросил Устюг. – Этого мы объяснить не в силах. Вы уже слышали, что кораблю угрожала гибель. Чтобы спасти вас, было сделано все.
– Что значит «все»? – перебил Нарев.
– Использовались даже средства, никем не применявшиеся ранее.
– Какие? – не поднимая взгляда, спросил сидевший в углу Карачаров.
– Например, в сопространстве была включена тяга.
Теперь физик поднял голову.
– Вы двигались вперед?
– Это давало надежду выйти где-то ближе к Солнечной системе.
– А до сих пор в сопространстве этого не делали?
– Наоборот. Неизвестно было, что последует за включением двигателей. Но нам выбирать не приходилось.
Физик искоса поглядел на капитана.
– Тогда понятно… Мы установили, что корабли в сопространстве меняют знак; но и само оно, видимо, обладает обратным знаком – минус-пространство, если можно так сказать.
– Что же из того? – настороженно спросил Нарев.
– Желая направиться вперед, мы на самом деле начали двигаться в противоположном направлении, – нехотя сказал физик. – Это неизбежно вытекает из…
– Ну? – торжествуя, прервал его Нарев. – Что скажете теперь? Дать ход в сопространстве – это ведь была ваша идея?
Устюг мог бы ответить, что перед походом его отстранили и теперь не вправе требовать ответа с него. Но это было бы ниже его достоинства.
– Я все объяснил.
– Нет! Вы, весь экипаж, оказались несостоятельными, потеряли контроль над кораблем и боитесь сознаться в этом! Вы лишили нас надежды, лишили жизни! Вы убили нас!
Последние слова были обращены ко всем: людям надо было как-то выразить обуревавшие их эмоции. И они вскочили, сжимая кулаки.
– Верните нас к Земле! – крикнул Нарев. – Или хотя бы в нашу Галактику!
– Штурман уже объяснил вам, – ответил Устюг, не повышая голоса. – Мы никуда больше не можем и не сможем вернуться.
– Потому что вы совершали действия не подумав, к чему они могут привести. И за это мы будем судить вас! – Нарев неожиданно нашел нужную формулировку. – Весь экипаж!
Он повернулся к остальным, ища поддержки. Петров стоял ближе всех к нему. Старик покачал головой:
– Судить можно лишь тогда, когда есть законы. У нас их нет.
– Да это же формальность! – с досадой проговорил Нарев. – Законы… Где их взять? Кто будет с ними возиться?
– Разработкой законов мог бы заняться я, – сказал Петров с достоинством. – Я всю жизнь уважал законы и думаю, что понимаю их дух.
– Считаю, – высокомерно сказал Устюг, – нам здесь больше нечего делать.