– Послушай, ты не должен рассматривать его как дракона. Это существо не владеет речью, не наделено разумом. Ты, видимо, прав – им руководил голод, но всякое животное способно охотиться.
– Как ты можешь так говорить? Да, он не владел английским, французским или китайским, но ведь вырос он в океане. Откуда ему было научиться человеческой речи, если он не слышал ее в яйце? Если бы я сам не умел говорить, это бы еще не значило, что я не умею думать.
– Но ты же видел, что этот змей лишен разума. Он съел четырех человек и убил еще шестерых. Будь ему известна разница между людьми и животными, это был бы… бесчеловечный поступок. – Лоуренс путался, не находя нужных слов. – Приручить морского змея не удавалось еще никому – даже китайцы признают это.
– Выходит, если какое-то существо не служит людям и не знает их обычаев, то у него и разума нет. Выходит, его убить надо за это? – Отчаянный вздыбил жабо.
– Вовсе нет. – Лоуренс не знал, как объяснить ему свою точку зрения: сам он не увидел в глазах этой твари ни малейшего проблеска разума. – Я хочу лишь сказать, что морские змеи, будь у них разум, умели бы как-то договариваться с людьми, и мы бы знали об этом. Многие драконы, в конце концов, отказываются от опекунов и разговаривать не желают. Это бывает не часто, однако случается, но никто не выводит из этого, что у драконов нет разума. – Ему показалось, что он выбрал удачный пример.
– И как же поступают с такими драконами? Как поступили бы со мной, откажись я повиноваться? Я говорю не об одном каком-то приказе – что, если бы я вовсе отказался служить в авиации?
Разговор до сих пор носил общий характер, и переход на личности поставил Лоуренса в тупик. К счастью, при таком малом количестве парусов работы на палубе почти не было, и матросы играли на баке в кости (ставкой в игре служили порции грога). Вахтенные авиаторы тоже расположились в отдалении. Лоуренс был рад, что никто их не слышит: другие могли понять Отчаянного неверно и даже счесть его нелояльным. Сам капитан не верил, что Отчаянный способен отказаться от службы, бросив своих друзей, и отвечал спокойно:
– Неприрученных драконов посылают в питомники. Если бы ты захотел, то мог бы тоже там жить. Есть очень красивая местность у залива Кардиган, севернее Уэльса.
– А если бы я не захотел там жить? Если бы захотел поселиться где-то еще?
– А что бы ты ел? Скот, идущий на корм драконам, принадлежит людям.
– Если люди сделали всех животных своей собственностью и не оставили никого на воле, глупо было бы обижаться, что я беру какую-то долю себе. Да я бы и без скота обошелся. Ловил бы рыбу. Что, если бы я поселился около Дувра, и летал где хотел, и ел рыбу, не трогая ничьих стад, – разрешили бы мне так жить?