Флер-де-нюи с ревом шарахнулась от Дульции с Нитидусом, продолжавших атаковать ее, понеслась на восток и скоро исчезла во мраке. Раздался громовой рык медного регала, которому вторили более тонкие голоса желтых жнецов. Драконы, пуская сигнальные ракеты, промчались над головой, и ванты ответили им звонким гулом.
Уцелевший фрегат немедленно погасил огни, надеясь уйти, но Лили сделала два захода над самыми его мачтами. Вспыхнула багровым огнем очередная ракета, и Лоуренс разглядел, как ползет вниз французский флаг. Абордажники на палубе «Верности» побросали оружие.
…и Ваш сын вел себя как герой и джентльмен. Это тяжкая утрата для всех, кто его знал, но мы, имевшие честь служить вместе с ним, испытываем особенно сильное горе. Мы собственными глазами могли наблюдать, как складывается благородный характер отважного офицера, преданного слуги Короля и Отечества. Я молюсь о том, чтобы Вы нашли утешение в мысли, что умер он, как и жил: храбро, не боясь никого, кроме Бога,– и что отныне он займет почетное место среди тех, кто пожертвовал собой ради своей Отчизны.
Искренне преданный Вам
Уильям Лоуренс
Он отложил перо и запечатал письмо. Получилось неуклюже, не так, как ему хотелось бы, но ничего лучшего он придумать не мог. Мичманом и молодым лейтенантом он терял друзей, своих сверстников; после, когда стал капитаном, у него погиб мальчик тринадцати лет; но ему еще не доводилось сообщать о гибели десятилетнего, которому по всем статьям полагалось сидеть в классной комнате или играть в солдатики.
Это письмо было последним и самым тонким из траурных извещений: Морган не успел совершить достаточного количества подвигов. Покончив с этим, Лоуренс написал несколько строк собственной матери. Она, конечно, будет обеспокоена, прочитав в «Газетт» заметку о бое. После предшествующих писем слова давались Лоуренсу с трудом. Он ограничился уверениями, что они с Отчаянным целы и невредимы. Сам бой он подробно описал в рапорте Адмиралтейству, и перо не поднималось рассказывать о нем вновь в облегченном виде.
Он закрыл свой маленький секретер. Каждое письмо было обернуто клеенкой от дождя и морской воды. Лоуренс собрал их в стопку и посидел еще немного, глядя в окно на пустой океан.
Восхождение на драконью палубу было делом не слишком скорым. На баке он постоял у левого борта, притворяясь, будто смотрит на трофейный фрегат «Шантез». Паруса фрегата обвисли, и матросы, похожие издали на муравьев, лазили по мачтам, приводя такелаж в порядок.
Драконья палуба, когда на ней собралось чуть ли не все звено, стала выглядеть совсем по-другому. Отчаянному предоставили всю правую половину, прочие свились в разноцветный, слабо подрагивающий клубок. Внизу лежал Максимус, один занимающий почти все оставшееся пространство. Лили, всегда считавшая ниже своего достоинства сплетаться с другими драконами, поневоле вынуждена была это сделать. Мессория и Имморталис, старше, но мельче ее, были не столь разборчивы и без церемоний растянулись на широкой спине регала.