Все это, конечно, было малоприятно, но подавленное настроение Отчаянного удручало намного больше. Дракон простил Лоуренсу его минутную резкость и дал убедить себя в том, что без наказания здесь обойтись нельзя, но под конец экзекуции крики Блайта стали перемежаться его свирепым рычанием. Это принесло некоторую пользу: помощник боцмана Хиндли, до тех пор орудовавший «кошкой» с недюжинным пылом, струхнул и стал бить слабее, но зло уже совершилось.
С того времени Отчаянный был тих и несчастен, на вопросы отвечал кратко и плохо ел. Моряки сочли приговор слишком легким, авиаторы держались противоположного мнения. Бедный Мартин, которого поставили дубить шкуры в трюме, больше страдал от чувства вины, чем от тяжелых работ, и каждую свободную минуту проводил рядом с Блайтом. Полностью удовлетворен был только Юнсин: он, пользуясь ситуацией, вел с Отчаянным длительные беседы по-китайски, и дракон больше не пытался включать в них Лоуренса.
Закончилось это самым неожиданным образом: Отчаянный вдруг зашипел, поставил жабо торчком и чуть не сшиб с ног своего капитана, свернувшись вокруг него защитным кольцом.
– Что он тебе такое сказал? – спрашивал Лоуренс, тщетно выглядывая поверх черных боков. Вмешательство Юнсина выводило его из себя, и он в эти последние дни едва сдерживался.
– Он рассказывал про Китай и про то, как хорошо там живется драконам. – Отчаянный говорил уклончиво, и Лоуренс заподозрил, что эта «хорошая жизнь» пришлась ему по душе. – Потом сказал, что мне там дадут более достойного компаньона, а тебя отправят домой.
Когда Лоуренс уговорил бунтовщика развернуться, Юнсин уже удалился – «злой как черт», согласно рапорту Ферриса, отданному с неприличной для второго лейтенанта веселостью.
Лоуренса, однако, это отнюдь не устроило.
– Я не желаю, чтобы Отчаянного расстраивали подобными разговорами, – заявил он Хэммонду, пытаясь через него передать принцу это недипломатическое послание.
– Вы крайне близоруко смотрите на вещи, – с возмутительным хладнокровием ответил ему дипломат. – Если Юнсин за время путешествия удостоверится в том, что Отчаянный не пойдет на разлуку с вами, для нас это только выгодно. Тем легче будет вести с ними переговоры, когда прибудем в Китай. – Он помолчал и осведомился с еще более возмутительной озабоченностью: – Вы вполне уверены, что он не пойдет на это?
– Скинуть бы темной ночью за борт Хэммонда вместе с Юнсином, да и делу конец, – заметил Грэнби, выслушав в тот же вечер отчет о случившемся. Это как нельзя лучше выражало чувства Лоуренса, которые он сам не смел высказать вслух. За разговором Грэнби без стеснения подкреплялся супом, жареным сыром, тушеной в сале картошкой с луком и сладким пирогом: лейтенанта, бледного и худого, наконец-то выписали из лазарета, и Лоуренс пригласил его ужинать. – О чем еще этот принц ему толковал?