– А-а-а… – протянул Шубников равнодушно. – Он что, и теперь буянит?
– Нет, – сказал Голушкин. – Не буянит. Ходит тихий. Убрать его?
– Ни в коем случае, – сказал Шубников. – Пусть ходит тихий.
– О том, как закончились вчера занятия с погружением, вам доложит староста. Но она сейчас на Королевских скачках.
– Хорошо, – кивнул Шубников.
Голушкин разъяснил себе и ватник, и удаление жирандолей, и утреннюю апатию Шубникова, а потому незамедлительно разложил на столе документы, эскизы, сметы, имеющие отношение к народному гулянью на улице Королева. Шубников сначала встал как бы нехотя, потом тоже как бы с ленцой снял ватник, а через три минуты преобразился. Он не мог удалиться в частную жизнь, не устроив грандиозное для Останкина зрелище с балаганами, каруселями и фейерверками. Заказчики с водонапорной башни прекратили сомневаться, в особенности когда узнали об интересах Института хвостов, их даже обидело намерение Института хвостов оттеснить их.
– Средства они уже внесли, – сообщил Голушкин и стал рассказывать о проблемах депозитария имени Третьяковской галереи, а Шубников все любовался эскизом двухэтажной карусели-самоката с вертящимся фонарем-чебуречной.
– Что-что? – переспросил Шубников.
– Такое стали в депозитарии закладывать, что не по себе бывает, – сказал Голушкин.
– И что же такое?
– Души предлагают, я советую этим острякам обращаться по иному адресу, хотя бы на Лысую гору или в Лейпциг, в известный кабачок…
– Напрасно, – серьезно сказал Шубников. – Души принимайте в заклад.
– Да? – обеспокоенно взглянул на него Голушкин.
– Безо всяких сомнений. Еще что предлагают?
– Все чрезвычайно невещественное. Скажем, муки совести. Или воздушный поцелуй актрисы Неёловой. И такое, о чем неприятно говорить. Память о матери. Или – любовь к отечеству.
– Воздушный поцелуй оставьте поклоннику актрисы. А все остальное берите, но при строжайшем соблюдении документации.
– Есть заявки на переселение душ. Просьбы интимных свойств, – подал новую бумагу Голушкин.
– Это ваша компетенция, – сказал Шубников. – Переселите несколько штук для пробы. Свалим гулянье и займемся проблемами переселения душ.
Шубников взял панорамный эскиз, на котором от башни и до станции метро бродили толпы.
– Вот смотрите: гуляют, кушают бублики и поют.
– Народ, который поет и пляшет, зла не думает, – сказал Голушкин.
– Это вы к чему? – удивился Шубников.
– Это не я, – объяснил Голушкин. – Это Екатерина, которая Вторая.
– Полагаю, что женщина заблуждалась, – покачал головой Шубников.
– Вас поджидает помощник по текстам, – уходя, сообщил Голушкин.