Воронцов выключил телевизор и, бросив пульт дистанционного управления, потянулся к телефону. Набрал номер своей квартиры и стал ждать. Гудки уходили один за другим и терялись в мертвом пространстве абсолютной тишины. Никто не брал трубку, хотя Сережа совершенно точно знал, что в это время Алик должен был быть дома.
Они договаривались. А если его нет – значит, что-то случилось…
* * *
Концерт во дворце «Триуфальный» прошел на «ура». Сережа Воронцов сам не ожидал, что все пройдет так гладко и так ровно – как говорится, без сучка без задоринки. Некоторая нервозность возникла только перед самым началом, когда дворец был уже забит под завязку, а кортежа «Аскольда» все еще не было: то ли в пробку попал, то ли просто задержался в гостинице по одному из своих бесконечных капризов.
Шоу-балет, тоже заждавшийся, переминаясь, ожидал своего выхода. Руководитель подтанцовки Курицын-Гриль нервно хлопал себя ладонями по ляжкам и тоскливо нюхал рукав своего сценического костюма, вероятно, лелея в мозгу белую кокаиновую дорожку, другие просто переругивались вполголоса и обсуждали подробности вчерашнего Аскольдовского времяпрепровождения в «Голубом небе», внедренного в жизнь под лакомым лозунгом «Кто во что горазд». И закончившегося, как болтали, вызовом ОМОНА.
– Никогда еще не разрешали, чтоб так перед концертом… отрываться, – сказала одна из танцовщиц шоу-балета, высокая фигуристая девушка лет двадцати двух, затянутая в черный латекс и снабженная возмутительно пестрым париком, из-под которого если и были видны какие черты ее лица, так это разве что губы.
– Да тебе-то что, Ленка, – сказала вторая танцовщица, – ты вчера и не особо… а если что, то тебя Леха, муженек, отмажет от всех косорезов. А вот мне… еле ноги таскаю, а попробуй, не отработай по полной – мигом уволят.
– Да… что-то не то, – поддакнул безбожно накрашенный паренек с серьгами в ушах, смазливой физиономией сильно смахивающий на Леонардо ди Каприо, только не такой щуплый, как голливудский идол. – Романовские штучки. Откуда он такой вообще взялся в палате царской? – добавил он с интонациями Савелия Крамарова из «Ивана Васильевича». – Ведь не было ж его!
– Помолчи.
– Гриль, – не унимался тот, – а в натуре, сегодня ночью наш князенька Андрюшенька напоролся в клубе до коматоза и начал палить из пушки?
– Молчи, засранец, – лаконично ответил Гриль. – И где там Аскольд-то ошивается?
Наконец столпившаяся у дверей и в вестибюле журналистская братия всех толков и направлений загоношилась и дрогнула: к дворцу подлетел черный «Мерс», сопровождаемый милицейским бело-синим «Фордом» с мигалками и маячками, и черным джипом охраны. Из черного «Мерседеса» выскочил сначала высоченный светловолосый мужчина в стильном, идеально пригнанном по фигуре пиджаке – Фирсов, – а потом – относительно невысокая, хотя не сказать – щуплая на фоне этого гиганта фигурка кумира миллионов. Никто даже не успел разглядеть Аскольда – даже во что он был одет – настолько быстро, решительно и оперативно сомкнулись вокруг него мощные одноликие парни из «секьюрити» и провели через второй вход.