– Что ж ты до жизни-то такой дошел?
– А чево жизни? – обиделся Григорий. – Жизнь, так я тебе скажу, я не жалуюсь. Сын вот у меня только – полудурок. А так нормально. Только что ушел. А что я тебе машину попортил, так это он и виноват. Но мы… ик!.. свои все-таки… сочтемся!
– Сочтемся! – с сомнением выговорил Рукавицын, глядя на драные штаны Нищина и думая, что тот совершенно соответствует своей деклассированной фамилии. – Ладно… помял ты мне машинку, но по старой памяти… да уж. Все-таки побратались.
– А ты, Василь… ик!.. не это… не бедствуешь, я смотрю, – выговорил Гришка, рассматривая неброскую, но дорогую одежду Рукавицына и особенно часы на его левом запястье и прицепленный к поясу мобильный телефон.
– Нет, не бедствую. Я в Москве работаю. Хотя приходится мотаться по всей стране. Я сейчас настройщиком аппаратуры работаю у Аскольда. Певец такой модный, слыхал?
– А, ну да, – отозвался Гришка. – Вон там у моей дочки, у Аньки, на плакате болтается. Анька, дура, говорит, что этот Аско… Аскаль похож на нашего Сережку. Только чушь это собачья.
– Я приехал пораньше, чтобы проверить акустику этого клуба, вот, прямо напротив тебя который. Там послезавтра концерт Аскольда будет. Еду, а тут из окна этот твой сливной бачок вылетает и мне в стекло – хрррясь! А потом, оказалось, и ты сам вылетел.
– Это меня Сережка, паразит, выкинул. – сообщил глава семейства Нищиных.
Рукавицын кивнул, потом произнес:
– Ладно. Сейчас мне некогда. Зайду завтра. Или ты мне лучше позвони. Вот моя визитка, не потеряй. А то у тебя тут выпить… как-то не то. Ну, бывай, Григорий.
Он хотел было выйти, но Гришка вцепился ему в плечо и заговорил:
– Это… Василь… деньги уж коли есть, так займи по душам. А то вон оно как.
– Только не говори, что это на лечение, – отозвался Рукавицын, но деньги дал. Сто рублей.
Он появился не завтра, а послезавтра. И не один, а с высоким статным парнем, носящим смешную и совершенно ему не подходящую фамилию Курицын. Сама фамилия, а тем паче сочетание фамилий – Курицын и Рукавицын – рассмешило Гришку, и он смеялся до колик и до угрюмоватого тычка Василия:
– Ну, Григорий. Утихомирься. Дело к тебе есть.
Гришка поднялся с дивана.
– Как-кое дело?
– У тебя квартира большая? – спросил его Курицын, он же Гриль.
– Да, а что ж! Четыре комнаты, – гордо заявил тот.
– Нам нужна одна.
– Пожить, что ли? А… ну нет, я понял, – оценив брезгливую усмешку на лицах и Гриля, и Василия, исправился Гришка. – Комната, значит?
– И полная конфиденциальность, – добавил Гриль. – Я слыхал, ты недолюбливаешь своего сына?