Дарья Петровна махнула сковородой и сказала:
– Ладно, хватит его, будет. Идем, Нищин, там бухло на кухне стынет. Там приперся мой папаша, Воронцов, так он все спиртное выхлебает в два счета.
Гришка прекратил экзекуцию.
– Да, правда, – наконец сказал он. – Я же машину купил. Надо ее обмыть.
– Машину? – воскликнула Дарья Петровна. – Какую?
– «Копейку». У одного мужика за «семерку» сторговал. Будем теперь на колесах.
Дарья Петровна ощерила зубы, показав просто-таки голливудскую улыбку зубов этак из пятнадцати, половина которых явно была выполнена из отходов черной металлургии:
– Да-а-а… что ж ты сразу не сказал, Гришка? Ах ты… и-и-ирод!!
И в порыве нежности она шлепнула его сковородой пониже спины. Сковорода была чугунная, и потому сантехника вынесло из комнаты на скорости, близкой к первой космической.
Алик пошевелился и посмотрел на побитого Аскольда. Тот широко открыл рот и шумно втягивал им воздух.
– Значит, ты в самом деле Аскольд? – выговорил Мыскин.
– А вот Гришка, кажется, думает, что ты Сережа Воронцов. Его сынок то бишь.
– Это у Воронцова такие родители? – с трудом выговорил Андрюша Вишневский.
– Бывает и хуже. У меня одного пацана знакомого отец и вовсе зарезал. У него, у папаши этого, начался психоз на почве запоя. Ему показалось, что пацан этот – собака Баскервилей. Ну, он его и зарезал.
Принц тяжело дышал и отдувался. Потом скрежетнул зубами и выдавил:
– Ничего не понимаю. Где мы? Если дома у этого Воронцова, то каким образом мы сюда попали? Замена была бутафорной, что они, в самом деле решили вжить меня в образ обсосного нищеброда? Или… или это сам Воронцов как-то дельце обтяпал? Да нет… как же так?!
Развенчанный мегастар хотел сказать еще что-то, но его возможные слова были выкорчеваны с корнем пьяным воплем из кухни:
– Многа-а-а снегу н-навалило у колхознго дворрра… Гришка, Петька и Данила поморозили херрра!!
Мыскин признал автора этой вокальной партии: по всей видимости, это орал дедушка Воронцов. В последнее время дед спивался и на этой почве все ближе сходился с дочкой, Дарьей Петровной, и ее благородным семейством.
Аскольд хладнокровно выслушал соло дедушки Воронцова, а потом сказал:
– Надо отсюда выбираться. Только у меня такое самочувстввие, словно меня в стиральную машинку запускали. Мутит и полощет. У тебя есть мысли, как тебя… Алик?
– А они сейчас напьются, авось, что-либо и так выгорит, – неопределенно предположил Мыскин.
– Вряд ли. С ними оставили Толяна. Гриль – хитрая сволочь. Толян-то, верно, нажираться не будет. Но кто бы мог подумать, что он с Рукавицыным против меня играет?! Ведь ко всей этой истории, затеянной Фирсовым и Романовым, Вася и Гриль никакого отношения не имеют. Значит, у них своя игра. Ну-у-у!!