– Ну что, гнида… понял, как отца родного бить? Забыл, щенок, как я тебе в детстве драл? Это хорошо, что тебя вот так тут разложили. Я сейчас тебе напомню. А-а-а, сука!
С этими словами он со всей силы вытянул того, кого он принимал за сына, толстым, с массивной пряжкой, ремнем.
– У-у-у! – протяжно завыл Аскольд. – Да ты что, рехнулся, урод! Тебя же кубиками нашинкуют, когда я из твоей вонюче… а-а-а!! (Гришка ударил вторично.)
– Дядя Гриша, – с лихорадочной быстротой заговорил Мыскин, в то время как грозный сантехник замахивался в третий раз, – дядя Гриша, это не Сережа… это не ваш сын.
Недоумение, захватившее Гришку Нищина в свои наглые лапы, временно избавило Аскольда от третьего удара.
– Чево ты такое несешь? – злобно выговорил Григорий, воззрившись на Алика. – Че, если он побрил свою харю, так я его не узнаю, что ли?
И он зарядил ремнем и Алику:
– Ой-ей! – заорал тот, и когда Нищин снова перекинулся на Принца, то Мыскин предпочитал больше не вмешиваться в молчаливый диалог между «сыном» и его любящим отцом.
Зато Аскольд, в прямом и переносном смысле подхлестываемый болью и злобой, заорал, извиваясь и силясь разорвать веревки:
– Ты, мужла-а-ан! Можешь считать, что ты уже покойник! Тебя урррою… о-о-о!.. – роют!! Можешь считать…
– Считать? – деловито пыхтя от усердия, перебил его Гришка. – Считать – это хорошая мысль. Ррраз!..
– Ой, блин-а-а!
– Двввва!!
– Хва-а-атит… я тебе де-не… у-у-у!
– Тррри!!.
Аскольд больше не мог ругаться: он вцепился зубами в драный клетчатый плед, покрывавший диван, и подвывал. Наверно, ни одна звезда эстрады не оказывалась в более глупом и ничтожном положении, чем многострадальный носитель княжеского титула.
На пятом ударе в комнату вошла супруга Гришки – Дарья Петровна. Она была в вылинявшем синем псевдо-«адиковском» костюме с лампасами и в дырявом переднике с рюшами. В руке она держала сковороду с тыквенными семечками.
От матери-героини исходил сильный запах нафталина, перекиси водорода и сивушного перегара.
– Ты чево это тут, болван, упражняешься? – спросила она. – А-а, сынка полируешь? Это дело. А то он возомнил не знаю уж что о себе. Дерни-ка его еще хорошенько, Гришка. Экий он кретин с этой лысой башкой!
Аскольд не выдержал. Он выпустил из зубов плед и разразился тирадой, из коей следовало, что он прикажет своей охране разнести весь домик Нищиных по кирпичику, а этот злосчастный ремень, которым Гришка охаживал племянника олигарха… о судьбе ремня Андрюша сказать не успел, потому что Нищин-старший особенно удачно вытянул его этим самым ремнем, влепив массивную пряжку в крестец.