Во рту у него был отвратительный привкус чеснока, бренди и табака. Он захотел отодвинуться, но что-то держало его, крепко давило на него, какая-то живая тяжесть поперек груди. Вытянув руки, он почувствовал что-то твердое и гладкое. Ее нога. Он осторожно приподнял ее и выскользнул из-под нее, потом прошлепал по комнате к открытому окну и постоял, вслушиваясь в ночь, в шум ревущей воды, в писк какой-то твари, в одинокое уханье совы…
Потом прошел в ванную и пошарил на умывальнике, ища зубную пасту. Отвинтив колпачок, выжал немного пасты с резковато-свежим мятным запахом себе на палец и потер им зубы. Прополаскивая рот, он уголком глаза заметил фигуру, шедшую через дверной проем прямо к нему. Какую-то неопределенную, туманную фигуру, возникшую из темноты.
Чарли. Внезапно его наполнила энергия и взрыв вожделения, когда он увидел серебро лунного света, плещущееся на ее груди, увидел длинные обнаженные ноги. Он захотел, чтоб она вошла сюда, захотел посадить ее на этот вот умывальник и…
Она провела пальцем по его спине, пройдясь по его ягодицам, вниз по бедру, а потом вверх, медленно вверх, вот она завладела его поднявшейся плотью и начала ласкать взмахами тонких пальцев, легкими взмахами, едва касаясь его. Хью улыбнулся, и она ответила странной неестественной улыбкой.
А потом он увидел блеск стали.
Увидел тень ее опустившейся руки, после чего в его восставшую плоть врубился нож, прожигая его насквозь горячей и мучительной болью. Фонтан крови жуткими темными струями захлестывал во мраке его лицо, покрывая ее груди, живот, бедра, забрызгивая все ее ухмыляющееся бледное лицо.
Нож промелькнул снова, опалив ему живот. Полоски боли разорвались в нем, а нож все извивался, исторгая из его горла мучительные вопли.
– Перестань! – заорал он, вцепляясь руками в лезвие.
Но она вырвала его, раскроив кожу на пальцах до костей. Нож снова погрузился в его живот, провернулся там, подняв его вверх с невероятной, сверхъестественной силой, а потом он упал на лезвие, и оно распороло его, словно длинный мясницкий нож.
– Перестань! Чарли! Бога ради…
Он завывал, молотил кулаками, бешено дергаясь и пытаясь отодвинуться. Он ударился в стену, мягкую, упруго и нежно подбросившую его.
Лицо Чарли пылало светом, ослепительным белым светом. Белым светом луны.
Луна.
Хью пристально смотрел в окно на луну, жадно глотая воздух. В комнате было тихо. Он слышал только рев мельничного лотка за окном и тяжелые удары своего сердца. Он поискал Чарли, но коснулся лишь пустой подушки.
В комнате стоял резкий запах духов, пьянящих мускусных духов. «Должно быть, Чарли надушилась ими, – подумал он, – чтобы освежиться». А запах, казалось, становился все сильнее, будто она была в комнате и приближалась к нему. Но в комнате не было ни души. Он услышал, как открылась дверь, повернулся и увидел затененную фигуру Чарли, входящую в лунном свете.