— Чего? — купцы опешили, — Забрать товар? Да это ж наш товар, сами его год запасали, чтобы на торговлю выехать. Ограбить нас хотите? По миру пустить. Значит разбойники вы, истинно, хотя и видом на ратников больше походите.
Возникла заминка. Тем временем, в голове у Забубенного вступили в противоречие две мысли. Одна ранняя, о возможности спокойной торговли даже во время войны, а другая свежая, относительно того, что разворачивалось у него прямо на глазах. Он не вынес сего парадокса и легонько дернул за руку черниговского воеводу.
— Герр Путята, как же так получается. Купцы-то ведь свои, русские. А ты же сам только что рассказывал, уважаемый, что купцов никто не грабит, а тем более, русский русского. Уговор же есть.
Воевода с непониманием воззрился на горе-купца и стал растолковывать ему как малому ребенку местную философию.
— Уговор-то есть, но он больше про Дикое Поле уговорен, а если жизнь заставит, то и русский русского ограбит и еще как. Для дела можно. Да и какие это свои: они, — переяславцы, а мы, — черниговцы. Князья у нас хоть и дружные, но разные. Случись что, — глаза друг другу повыколят. Так мы на Руси и дружим. А для меня, — мой князь голова. Если что, он с меня спросит, почему дело не сделал. А что мы по дороге купцов переяславских потрясли для пользы дела, так он только рассмеется, да чарку поднесет. А может и товар им вернет из казны. Так что, смотри и на ус мотай.
Забубенный умолк, потрясенный междоусобной философией. Как-то вдруг всплыли в памяти страницы древних междоусобиц княжеских, когда из-за власти в процессе дележа собственности брат убивал брата, отца и всех родственников, что стояли на пути. Почти в это время Забубенный и попал. Самое страшное, что мог сделать тогда князь-отец, это оставить власть сразу несколькими сыновьям, чтобы они «миром» поделили ее между собой.
Путята, между тем, продолжал переговоры с купцами.
— Товар заберу не весь, да и на время. Ну, а если что с товаром случится, — наш князь вернет вам все, в убытке не останетесь.
— А что за князь-то? — уточнил Нестор, — как его величать?
— Придет время, узнаете, — туманно ответил Путята, — А сейчас главное, чтобы я вас запомнил. Потом чтобы не ошибиться, кому добро возвращать.
— Да и на какое такое дело вам оно надобно? — продолжали возмущаться купцы, но по всему было видно, что признали силу и готовы расстаться с деньгами. Тем более, не со всеми. Это лучше, чем с жизнью. Философия ограбленного мгновенно действует в случае безысходности. Помогает легко расставаться с честно заработанным.