В третьей и последней каморке, которая называется «купе», толстая, донельзя накрашенная эгерия[19] — ведущая громко рассказывает господину сальные анекдоты, а он ест свои спагетти и потягивает красное вино, словно какой-нибудь итальянец-неореалист. Эгерия тоже пьет. Но только анисовую водку. Рука старой дорожной звезды крепко сжимает бутылку водки, наполовину пустую, но издающую сильный запах. Дорожная утонченность.
Клоун-хитрец, коверный, ведет видавший виды джип, который тянет фургон. Он без своего красного резинового носа, в прозаичной, подбитой ватином шубе, которая защищает его от порывистого ветра сьерры, но Ана Пауча все же сразу узнает его, едва увидев, как он возится с астматическим мотором, пытаясь его завести: у клоуна-хитреца взгляд весьма печальный и он так не вяжется с его озорным, беспечным остроумием.
Остальные члены труппы, включая девочку-наездницу, теснятся в грузовике с реквизитом.
Случайный мирок, в который попала Ана Пауча, заключенный в магический шар дорожной пыли, направляется к Северу. Она счастлива. Север — ее судьба. Она идет навстречу своей судьбе.
Уход за цирковыми животными, несомненно сверходаренными, оказывается для старой женщины делом весьма нелегким. Например, она старательно ищет в самых дальних уголках своей памяти нежность, чувство, которое животные, можно сказать, давно утратили (особенно в своих отношениях с родом человеческим). Когда Ана Пауча протягивает руку, чтобы погладить, лапа старой гиены ударяет ее, зубы пуделя кусаются, клюв попугая клюет. Единственная тварь среди этих кропотливо цивилизованных зверей, в ком еще остались крохи ласковости животного, — коза. В конце концов, альпинизм — нечто естественное для этой породы жвачных. Ее хотя бы не заставили выворачивать наизнанку врожденные таланты и становиться акробаткой. Она как лазала, так и лазает. Зато цирк научил ее есть все что угодно, от сухого сена до сардин в масле. Ночью, жуя, она то и дело срыгивает, отравляя воздух запахом трески. Уже из-за одного этого делается невыносимой атмосфера всего фургона. Тем не менее она славная. Белая и чистая, как кролик иллюзиониста. Когда их караван останавливается, Ана Пауча пользуется случаем и выходит из фургона, чтобы нарвать козе немного свежей травы. Но остальные — настоящие хищники. Послушливые и податливые с господином директором, который общается с ними лишь при помощи кончика хлыста, они просто бедствие для остальных членов труппы.
Ана Пауча часами стирает и гладит гардероб своих подопечных. Здесь все — от передника служанки до свадебного платья. Карлица — пакистанка, с неизменной иглой в руке, считает для себя делом чести одевать их по последней мода. Она никогда не забывает купить каждый месяц французские журналы «Жур де Франс» и «Мари-Клер», оттуда черпает свои замыслы. Она обожает королей и тряпки. И еще, конечно, ученых собак, которые выступают в цирке. Эгерия с кроваво-красным ртом называет это