Принц был в отчаянии. О том, что разнес яхту, мальчик жалел уже на следующее утро. Злость ушла, осталась только горькая обида на несправедливость. Сжимая в кулаке незамеченную при уборке планку с названием так, что порезался до крови, он никак не мог унять слез, которые все текли и текли. А потом Диант задал себе совсем недетский вопрос: к чему? Его слезы и обиды тоже ничего не изменят.
Перерождение завершилось. Он больше не считал нужным заставлять себя читать нудные брошюры, следовать наставлениям учителя. Всякие попытки его заставить или напоминание об обязанностях вызывало только ярость, все более усиливающуюся. Чем больше настаивали, тем сильнее оказывались приступы гнева, и принца все-таки начали пичкать еще и лекарствами. Если получалось. От него отставали только, когда мальчик не выдерживал напряжения и срывался на крики, начинал бить посуду, безделушки. Тогда его запирали, пережидая буйство.
Дианта колотило, он чувствовал себя больным после подобных взрывов, и уже сам был не рад себе. Он хотел только одного: пусть его хотя бы оставят в покое, не заставляя ежедневно сражаться за себя. Он отвечал своему надзирателю упорной неистовой ненавистью.
– Что это такое, Ваше Величество? – вопросил господин Бруно, указывая на повешенную на макете замка куклу.
– Покойник, – мрачно выдал Диант.
– Зачем же вы это сделали?
– Он того заслужил! – еще более зло ответил принц, глядя учителю в глаза, и улыбнулся, – Я назвал его в честь вас, мастер! Правда, тогда он еще не был покойником.
Мастер Бруно поежился и подумал, что король все же слишком мало ему платит. Сам макет Диант безжалостно снес до основания, услышав о женитьбе отца: он не мог разрушить Шпассенринк, и отыгрался на его копии. Некому было слышать, как он плакал всю ночь.
А король внял предупреждению и поостерегся знакомить молодую жену с сыном, и вообще не стал вводить ее в курс дела. Бетину он не любил, но трону был нужен наследник.
– Диант, я понимаю, тебе тяжело, но позже ты поймешь. Подумай вот о чем. Люди не любят таких как ты, а если к тому же что-нибудь случится? Ты окажешься под угрозой казни! – Ансгар пытался объясниться с сыном, смягчить его, – Почему ты не хочешь постараться вести себя как следует? Ты ведь сам себе вредишь.
Диант молчал, глядя в сторону. Даже самое лучшее его поведение не заслуживало того, что бы отец разрешил ему покинуть Шпассенринк, или хотя бы убрал Бруно. Еще бы, ведь тот профессор!
– У тебя скоро будет брат. Возможно, ты полюбишь его…
Дианта зашатало: брат… Последняя опора, то, что в сердце отца он занимает хотя бы немного места, – рухнула. Король получит сына, которого не надо будет держать взаперти, нормального, и больше не будет надобности возиться с сомнительным «принцем». Его радость от общения с отцом давно была смешана с болью, но теперь, как видно, не останется и этого…