«Может быть, он хочет поднести мне денежный подарок на Рождество? – лениво размышлял я, повязывая перед зеркалом галстук. – Навряд ли… Хоть граф дю Коломбье и богат, как Ротшильд, с деньгами он расстается туго. Нет, он не скуп – ведь на то, чтобы перестроить и отделать Иссервиль, ушла прямо-таки фантастическая сумма… Наверное, дело в какой-то болезни богачей – они швыряют миллионы на ветер и пытаются сэкономить в малом. А впрочем, какая мне разница? Я-то точно никогда не буду богат».
И с этой жизнерадостной мыслью я спустился вниз.
Граф разговаривал в большой гостиной со своим управляющим, Филиппом Бретелем. Сколько я вижу Бретеля, столько он мне напоминает занозу, которой лишь по недоразумению выпало стать человеком. Он высокий, тощий, узкоплечий и бледный. Вытянутое лицо с бескровными губами и с птичьим носом обрамляют хилые рыжеватые бакенбарды. Но глаза у него умные, и даже если при первой встрече он произвел на вас неприятное впечатление, то оно быстро сглаживается. Коломбье считает Бретеля своего рода финансовым гением, и, значит, так оно и есть. Когда я вошел, Филипп как раз говорил:
– И все-таки я бы советовал вам обратить внимание на этот завод. Три несчастных случая за последнее время… Сами знаете, как некоторые газеты могут преподнести все это.
– О, прошу вас, – промолвил граф с брезгливой гримасой. – Не надо кормить меня байками о свободе прессы, которой, замечу, я сам и плачу.
– Однако что-то необходимо предпринять, – настаивал управляющий. – И чем скорее, тем лучше.
Граф потер подбородок. В его глазах мелькнули хитрые огонечки – как у человека, который задумал провернуть веселую шутку и не сомневается, что она увенчается успехом.
– Не беспокойся, Филипп, – сказал он. – Уверяю тебя, мы решим эту проблему. Я уже принял кое-какие меры. – И он махнул рукой, показывая Бретелю, что аудиенция окончена.
Управляющий удалился, и граф Коломбье повернулся ко мне. Только что его лицо было жестким, собранным и, пожалуй, даже хищным – настоящее лицо делового человека. Теперь маска слетела с него, и передо мной оказался обыкновенный полноватый мужчина сорока четырех лет от роду, темноволосый, сероглазый, с мясистой физиономией и с маленькой холеной бородкой на ней. Высоким графа не назовешь, он скорее приземист, а что касается внешности, то многие дамы считают его привлекательным, и чем богаче он становится, тем большую красоту ему приписывает молва. В это мгновение он улыбался, и уже по его улыбке я догадался, что он хочет меня о чем-то попросить.
– Присаживайтесь, Арман, – сказал он. – Как Люсьен? Делает успехи?