Джонни был со мной. Мы с Джонни в сопровождении инспектора прошли в комнату, которую мы называли «кабинетом консула». Инспектор запер дверь. В комнате стояли старинные часы. Не буду скрывать, что, когда стрелки часов приблизились к двенадцати, я не мог сдержать нервную дрожь. Стрелки с жужжанием передвинулись, и часы начали отбивать полдень. Я прижал Джонни к себе. У меня было такое чувство, что этот тип может упасть прямо с неба. С последним ударом часов за дверью раздались крики и беготня, поднялась суматоха. Инспектор распахнул окно. К нему подошел констебль.
— Мы его схватили, сэр, — объявил он. — Он прятался в кустах. Он весьма тщательно приготовился.
Мы выбежали на террасу, где два дюжих констебля крепко держали какого-то ободранного типа, по виду настоящего бандита. Он яростно вырывался в бесплодной попытке удрать. Один из полицейских вручил инспектору сверток, который они конфисковали у своей жертвы. В нем была льняная тряпка и бутылка хлороформа. При виде всего этого кровь во мне закипела. Там была еще записка, адресованная мне. Я развернул ее и прочел: «Вам придется платить. Выкуп пятьдесят тысяч. Несмотря на все ваши предосторожности, он был похищен в полдень двадцать девятого, как я и говорил». Я расхохотался, это был смех облегчения, но в эту же секунду я услышал звук мотора и крик. Я повернул голову. Длинная серая машина неслась по направлению к южному выходу. Кричал водитель машины, но не это привлекло наше внимание. Рядом с ним я увидел льняные кудряшки Джонни. Инспектор изрыгал проклятия.
«Ребенок только что был на месте, — кричал он. Он оглядел всех нас. Все мы были тут, на террасе: я, Тредуелл и мисс Коллинз. — Когда вы оставили сына, мистер Уэйверли?» — спросил он.
Я принялся объяснять. И тут вдруг раздались звуки, которые повергли нас в оцепенение. Это был бой часов на церковной колокольне. Чертыхнувшись, инспектор взглянул на свои часы. Было ровно двенадцать. Не сговариваясь, мы ринулись в «кабинет консула». Часы показывали десять минут первого. Определенно, их кто-то переставил, никогда раньше эти часы не спешили и не отставали. Они всегда ходили точно.
Мистер Уэйверли замолчал. Пуаро улыбнулся про себя и расправил маленький коврик, который сдвинул взволнованный отец.
— Прелестная задачка, все неясно и загадочно, — удовлетворенно пробормотал Пуаро. — Я с радостью займусь этим делом. Воистину, все было прекрасно спланировано.
Миссис Уэйверли с укором посмотрела на него.
— Но мой малыш… — принялась причитать она. Пуаро поспешно сменил выражение лица. Теперь он был само сострадание.