Венедикт Людовикович немного подумал.
— Что ж, возможно, вы правы, — согласился он, хотя в голосе доктора и прозвучало некоторое сомнение. — Но должен вас предупредить: не все гости могут отнестись с пониманием к вашему желанию, что особенно касается того человека, который убил господина Беренделли. Вы же собираетесь, насколько я понял, задержать до выяснения обстоятельств всех, кто присутствовал на вечере? — Де Молине с еще большим сомнением покачал головой. — Весьма разумная мера, но боюсь, госпожа баронесса, у вас возникнут трудности. Такие люди, как графиня Толстая или Константин Сергеевич Городецкий, вряд ли позволят указывать им, что делать.
Но Амалия только улыбнулась. А Билли, заметив эту улыбку, приосанился и поправил револьвер под сюртуком.
— Не беспокойтесь, Венедикт Людовикович, — сказала она. — Это я беру на себя.
— Возмутительно! — воскликнул Никита Преображенский. — Что вы себе позволяете?
Он хотел добавить еще что-то, судя по всему, весьма нелицеприятное, но графиня Толстая опередила его.
— Могу ли я узнать, — проговорила она, глядя прямо в лицо барону Корфу, который стоял у двери и никого к ней не подпускал, — по какому праву вы задерживаете нас и не даете нам уйти?
— Действительно! — поддержал ее адвокат. — Неслыханно, совершенно неслыханно! И если вы думаете, что вам сойдет с рук…
— Сойдет, — коротко ответил Александр, и тонкая жилка дернулась поперек его лба.
— Я хочу покинуть этот дом! — крикнула графиня Толстая. Она явно теряла самообладание. — Немедленно!
— Вы уверены? — прозвенел ей в ответ спокойный голос баронессы Корф.
Амалия вошла в гостиную. За ней вышколенной безмолвной тенью двигался Билли, и барон посторонился, пропуская их.
Павел Петрович беспомощно оглядел готовых вспылить, озлобленных гостей.
— Должен признаться, — несмело начал он, — мы не понимаем…
Не отвечая ему, Амалия обернулась к своему бывшему мужу и спросила:
— Ключи у вас? Очень важно, чтобы никто не мог покинуть дом, — добавила она по-английски, чтобы их не поняли посторонние.
— Я забрал все ключи, — ответил Александр тоже по-английски, протягивая две связки. — И запер двери, так что никто не уйдет отсюда, пока вы им не разрешите.
Амалия удовлетворенно кивнула.
— Сколько дверей в доме?
— Парадная и черный вход.
— Прекрасно. Вся прислуга на месте?
— Сколько я могу судить, да. Впрочем, надо будет уточнить у хозяйки.
— Благодарю вас, Александр Михайлович, — сказала Амалия, забирая ключи и передавая их Билли. — Вы мне очень помогли.
— Может быть, вы все-таки объясните нам, что происходит? — вмешался Иван Андреевич. — Почему господин барон не желает никого выпускать?