— Потому, что деньги очень большие, — ответил Константин Сергеевич.
— Насколько большие?
Константин Сергеевич вздохнул.
— Речь идет ни много ни мало о пятидесяти тысячах рублей.
— Ничего себе!
— Вынужден согласиться с вами, — улыбнулся адвокат. — Сейчас представители страхового общества пытаются доказать, что муж сам толкнул свою жену под карету, чтобы получить страховку. Одним словом, не зря мой брат не пожелал иметь с ними дела. Совершенно бесчестные люди, для них главное — получить деньги, а выполнять свои обещания они отнюдь не собираются.
— А ваш чиновник действительно толкнул свою жену под карету? — внезапно спросила Амалия.
— Сударыня, — криво усмехнулся адвокат, — вы собираетесь и это дело расследовать? Нет, конечно. Произошел несчастный случай, а в договоре оговорено, что за несчастный случай полагается двойная сумма компенсации. Но страховщики придумывают разные отговорки.
— Однако процесс вы, тем не менее, проиграете, — четко произнесла Амалия, пристально глядя на Городецкого. — По крайней мере, так вам сказал Беренделли. Хоть и добавил, что вы гений.
Константин Сергеевич обеспокоенно шевельнулся.
— Хиромант мне много чего наговорил, — проворчал он. — Например, что я женюсь на брюнетке, хотя мне больше по душе блондинки. И всякое другое в таком же духе. Но я не склонен придавать значение всему, что мне говорят.
— Представьте, я тоже, — очень вежливо заметила Амалия.
— Послушайте, — уже сердито сказал Константин Сергеевич, — я понимаю, к чему вы клоните. Вы ищете того, кого Беренделли открытым текстом назвал убийцей. Убийцей, как он выразился, безжалостным и хладнокровным.
Билли в тот момент чихнул, и адвокат подскочил на месте. Затем довольно раздражительным тоном продолжил свою речь:
— Я человек публичный, госпожа баронесса. Обо мне все известно. И о моем брате все известно. Ни один из нас никогда даже не дрался на дуэли, не говоря уже о том, чтобы убить человека. Расспросите обо мне кого угодно — Павла Петровича, его жену, Ивана Андреевича, и они вам все обо мне расскажут. У меня не было причин убивать хироманта, как не было причин подсыпать ему мышьяк. Да я и не мог сделать этого, поймите, никак не мог!
— А кто мог? — спросила Амалия. — Вы не первый, с кем я говорю, Константин Сергеевич. Все мои сегодняшние собеседники — неглупые, образованные и вроде бы не имеющие склонности к убийству люди. Кто же тогда, по-вашему, мог зарезать несчастного итальянца?
— Вы полагаете, я сам не думал о том же? — возразил адвокат. — Видит бог, я по природе не обвинитель, потому и выбрал такую профессию — защищать обиженных и угнетенных. Но кто упал в обморок при виде трупа? Кто выходил из гостиной как раз тогда, когда убили хироманта?