Нужно честно признаться, сначала он неверно судил о ней. Герцогиня вовсе не беспомощная светская неженка, какой он когда-то ее считал…
Слоан свел брови, вспомнив замечание Хизер о монотонности жизни жены ранчеро. Неужели она действительно жалеет о сделанном выборе?
Правда, герцогиня обременена долгами. Но привыкла к совсем иному существованию - с балами, вечеринками, зваными обедами. Теперь же пришлось сменить шелковые платья на ситец, изуродовать нежные белые руки волдырями и мозолями, а тонкую кожу - загаром. Наверное, она тоскует по прошлому.
Но если она и несчастна, то виду не показывает. Здесь она словно рыба в воде. Даже бесконечный тяжелый труд ее не сломил. Он не слышал от нее ни слова жалобы. Она стоически выносит и свирепый холод, и пыль, и жару. И уживается даже с таким угрюмым невежей, как он. Терпит его вспыльчивость, взрывы дурного настроения и не подумала сбежать, когда он старался оттолкнуть ее. Смело стояла на своем и отвечала ударом на удар. Именно ее мужество привлекало его… отвага, которой он неизменно восхищался…
Она придумывала самые невероятные вещи, неизменно сбивавшие его с толку. Назвала куклу именем Лани, и хотя воспоминания о потере больно ранили Слоана, все же он не смог не оценить благородного поступка.
Нет, беда не в Хизер, а в нем. Он с каждым днем теряет самообладание.
Слоан негромко выругался. Стоит ему оказаться рядом, как он превращается в похотливого жеребца, учуявшего кобылу в течке. Даже когда ее не было с ним, воспоминания о вкусе ее кожи, запахе волос, форме сосков преследовали его. Он не мог забыть свою призрачную любовницу, языческую богиню с серебряными волосами, лежавшими облаком на подушке, и щедрым телом.
Как он добивался, чтобы Хизер забыла о скромности в постели! И это ему удалось. С ним она превращалась в дикую кошку, становясь сладостным пламенем, горевшим желанием к нему. Даже когда он был в ней, обезумев от ощущений, которые она в нем пробуждала, оба неистово нуждались друг в друге. И он сдавался на ее милость, так же как она - ему. Ни одну женщину он не желал так неистово. Не мог ею насытиться. Глубина этой потребности изумляла Слоана. Лань в постели тоже была щедра, но не настолько безоглядна и пылка. Хизер захватывала его целиком, и с ней он превращался в дикаря.
Настоящее безумие! Он знал, что такое одержимость. Много месяцев после убийства Лани горел желанием отомстить. Но свирепое желание, сжигавшее внутренности… ему нет ни объяснения, ни названия. Стоило Хизер появиться в комнате, и вожделение сбивало его с ног. Достаточно ей было коснуться его, и у него лопались штаны.