— Нет, Гуттаперчевая душа, ты сейчас не с «дуршлагом» на голове, — серьёзно сказал Эдди. — Просто так безумна и эклектична сама жизнь.
— Шеф, — сказал я, — признайтесь: вы нарочно попросили состряпать вам эти стихи. Вы с Лоренсом всё жалеете меня, беспамятного. Или эти стихи написал я сам — времени в звездолёте хватает, пока летишь. Если не ложиться в «спальник». Но я всё забыл. А вы с Эдди хотите подсунуть их мне как детонатор, чтобы взорвать мои мозги, чтобы разбудить мою память.
— Нет, Айвэн, — Шеф с кряхтеньем вылез из-за стола, — это не фальшивка… Неужели в Кэсе Чее осталось что-то человеческое? — сказал Шеф, обращаясь к самому себе. — Этот текст бьет не в бровь, а в глаз всем нам. Нет, он выбрал его не случайно… Кэс Чей страдал… Кэс Чей — и страдал?..
Шеф словно думал вслух, и мы с Эдди слушали обрывки его внутреннего монолога. Потом он собрался с мыслями и протянул листки с переводом мне.
— Когда меня соберутся сечь на главном ковре, — объявил Шеф, — я им скажу, что тех парней, что живут в расширяющейся Вселенной, не испугаешь никаким Кэсом Чеем. Кажется, у них там хватает своих Кэсов Чеев, похлеще нашего, если я хоть что-нибудь понимаю. И в людях, и в поэзии… И ещё, Айвэн. В тексте встретятся два имени или фамилии. Произношение передано приблизительно… Хотел бы я пожать руки этим парням!.. Ну, что ж, Айвэн, прочти вслух.
Почему-то я не смог читать сидя. Я встал из-за стола, встал и Эдди. Пространство, грандиозное и щемяще прекрасное, смотрело на нас из огромного, во всю стену, окна. И я прочитал стихи.
Мудра, прекрасна и велика —
Колдуньей в чёрном домино
Вселенная к нам входит тихо
Через полночное окно.
Нам в расширяющемся Мире
Жить довелось; Горит звезда.
Галактик свет в ночном эфире.
Жизнь продолжается…
Некоторое время мы молчали. Затем Шеф задумчиво сказал:
— Стихи несовершенные, но… мощные.
За огромным окном, на чёрном домино Вселенной, не мигая, безмолвно горели звёзды.