- Пять драгоценных камней, пять танцовщиц и золотой ларец. - Абулетес отвернул кран бочки и снова протянул кружку Конану. - Говорят, было еще больше. Во всяком случае, это все украли. Я вижу, ты там не был, но почему тебя это так интересует?
- Я вор. Кто-то проделал трудную работу. Теперь мне нужно учиться у него ремеслу.
У кого? - спрашивал он себя. Совершенно очевидно, что Анкар никому, кроме него, не поручал этого дела, тут он был спокоен. Конечно, оставались стражники, которые не удержались от соблазна и стянули танцовщиц и драгоценности, устилая себе путь телами своих верных присяге товарищей. Или лейб-гвардейцы, которые впустили вора тайком во дворец, были убиты им из чувства признательности.
Абулетес откашлялся и плюнул на пеструю тряпку, которой затем протер прилавок.
- Я бы лучше на твоем месте держался от этого дела подальше. Воры явно не из Пустыньки. С теми, кто обворовывает королей, лучше не связываться. Это могут быть и колдуны. Соображай сам: ведь никто не видел даже тени их.
Конечно, это могли быть и колдуны, подумал Конан. Но почему колдуны (или кто это там был) пошли на такой риск - украсть из дворца пять девушек - этого он не мог понять. И кроме того, волшебники не встречаются в таких количествах, это он знал твердо.
- Никак ты заботишься обо мне, Абулетес? Не ты ли говорил, что в Пустыньке не бывает друзей?
- Ты слишком легко обращаешься с деньгами, - кисло ответил хозяин. Вот и все. Не воображай, что за этим что-то кроется. Тот, кто ведет такую игру, слишком крупная фигура для таких, как ты. Это может стоить тебе головы, а у меня будет одним постояльцем меньше.
- Наверное, ты прав. Клянусь Бэлом! Мне необходимо немного свежего воздуха. Бездельничать и обсуждать при этом чужую добычу - это вызывает у меня желудочные колики.
Толстый хозяин мрачно пробормотал себе что-то под нос, когда Конан вышел на улицу. Воздух Пустыньки был каким угодно, только не свежим. Вонь, распространяемая гнильем всех видов и сортов, смешивалась с запахом человеческих экскрементов и блевотины. Камни мостовой - там, где не было небольших озер, наполненных жидкой грязью, были покрыты густым слоем липких нечистот. Из переулка, который был настолько узок, что едва позволял протиснуться пешеходу, доносились хныкающие жалобы жертвы налета, взывающей о помощи. А может быть, то была подсадная утка. Одно было так же вероятно, как и другое.
Конан целеустремленно шагал по вонючим улочкам воровского квартала, несмотря на то, что, в сущности, он совершенно не был уверен в своих целях. Скупщик краденого в жилете, тускло блеснувшем серебряной вышивкой, проходя мимо, приветственно кивнул ему. Обнаженная девка, всю одежду которой составляли медные колокольчики у щиколоток, занявшая свой пост в подворотне, улыбнулась широкоплечему молодому парню и внезапно почувствовала себя не такой уж усталой. Конан почти не заметил их, как не заметил и "слепого" нищего в черных лохмотьях, который ощупывал улицу выломанной в лесу палкой и, бросив взгляд на свирепое лицо варвара, спрятал под грязным тряпьем свой нож. Столь же мало внимания уделил он троим, что шли за ним по извилистым улицам, скрывая лица платками и судорожно сжимая под изношенными плащами свои тяжелые трости, - шли до тех пор, пока мускулы его рук и мощный меч на его боку не убедили их в необходимости избрать себе другую дорогу.