— А как же мы притопим его? — спросил Витек. — Всплывет ведь. Мешок каменьев нешто с насыпи приволочь? — Он задумчиво расчесывал вспухший от укусов лоб.
— Не боись. — Стекольщик лихо высморкался двумя пальцами. — Черная грязь сама засосет. Давай-ка к той сосне.
Они подняли скатку и, шелестя осокой, потащились к упавшему дереву, разбухшему и скользкому от воды. Осторожно уложив ношу на ствол, они взобрались на него сами и, став друг к другу лицом, подняли скатку. В полусогнутом положении, крохотными шажками — Стекольщик пробирался спиной вперед — шли они по сучковатому осклизлому бревну. И чем дальше они продвигались, тем уже и сучковатей оно делалось.
— Годи, — сказал, задыхаясь, Стекольщик, когда внизу блеснула подобная нефти вода.
Они опустили груз и неуверенно разогнулись. Озеро тонуло в клочковатом тумане. Гудящим столбом вились комары. Тяжелые зловонные пузыри змейкой поднимались со дна. От них разбегались, чуть покачивая неподвижных водомерок, концентрические круги.
— Здесь! — шепнул Стекольщик, и нагнулся.
Они подняли скатку, легонько, чтоб самим не упасть, качнули ее к краю и выпустили из рук. Взлетевшая вверх ледяная жижа чернильными кляксами забрызгала лица.
Скатка упала на мелководье и тяжело ушла в грязь, которая жадно потянула ее во тьму. Болотная вонь стала еще сильнее. Все было кончено.
Обратный путь проделали налегке. Белым сфагновым мохом, пропитанным, как губка, водой, кое-как отмыли руки и лица. Потом вывели из ельника мотоциклет и махнули на Заозерное.
Стылую синеву над лесным окоемом прорезали холодные латунные полосы. Высоко в небе закружили ласточки. В темной воде карьерных ямин среди вывороченных пней и коряг плескалась рыба. Тут-то и пришла Стекольщику богатая мысль полакомиться рыбкой. Долгое напряжение требовало немедленной разрядки.
— Теперь все, — сказал он, глуша мотор. — Теперь забудь. Мы сюда отдыхать приехали, рыбу ловить.
— Рыбу? — недоверчиво усмехнулся Витек. — Шапкой, что ли? И где? В этих канавах?
— Дура! — Стекольщик ласково дернул его за козырек и надвинул кепку на нос. — Карьеры это, понял? Здесь рыба сама собой заводится. Утки на лапах тину с икрой приносят.
— И какая же здесь рыба?
— А какая хошь. Щучки, лещи, окуньки. Только больше всего карася. Он тут с ладонь. — Стекольщик растопырил грязную исцарапанную пятерню.
— На «морду» ловят? — поинтересовался Витек, обнаруживая причастность к отдаленным районам сибирской тундры, где отбывал наказание в одной с Фролом исправительно-трудовой колонии общего режима.
— Ага, вершами… Мы их сейчас прощупаем.