Он быстро зашагал по коридору, его шевелюра – шапка непослушных волос – развевалась, халат распахивался. Заметив, что Сент-Джеймс не поспевает за ним, он замедлил шаг, но и тогда недовольно посмотрел на больную ногу своего посетителя, словно она отбирала у него драгоценные рабочие мгновения.
В конце коридора, где размещалась администрация, они вызвали лифт, и Малверд заговорил, только когда они стали подниматься на четвертый этаж.
– Последние дни тут черт знает что творилось, – сказал он. – Но я рад, что вы пришли. У меня было подозрение, что работает больше людей, чем мне казалось.
– Значит, вы помните Майкла Кэмбри?
У Малверда мгновенно изменилось выражение лица.
– Майкла Кэмбри? Но она сказала… – Он махнул рукой, имея в виду девушку в приемной, и помрачнел. – Собственно, вы о чем?
– Майкл Кэмбри несколько раз в последние месяцы посещал исследовательский отдел, комнату двадцать пять. В пятницу его убили.
– Не понимаю, чем я могу помочь, – недоуменно проговорил Малверд. – Двадцать пятая не совсем моя. Иногда лишь захожу. А что вы хотите?
– Все, что вы… или кто-нибудь другой может рассказать мне о посещениях Майкла Кэмбри.
Двери лифта открылись. Но Малверд вышел не сразу. Он как будто решал, стоит ему разговаривать с Сент-Джеймсом или бросить его и вернуться к своей работе.
– Его смерть имеет отношение к «Айлингтон»? К нашим исследованиям?
Вполне возможно, подумал Сент-Джеймс, хотя, наверно, не в том смысле, в каком думает Малверд.
– Не уверен, – сказал Сент-Джеймс. – Поэтому я и пришел.
– Вы полицейский?
Сент-Джеймс достал еще одну визитку:
– Судебный эксперт.
Малверда это явно заинтересовало, во всяком случае, выражение его лица говорило о том, что он принял Сент-Джеймса за своего коллегу.
– Посмотрим, что можно сделать, – сказал он. – Сюда, пожалуйста.
Он повел Сент-Джеймса по устланному линолеумом коридору. Лаборатории располагались по обеим сторонам, и там было много людей, занимавшихся опытами, и много тяжелого оборудования, в основном белого, но и серого цвета тоже.
Малверд молча кивал коллегам, один раз вынул из кармана какую-то бумажку, прочитал ее, посмотрел на часы и, чертыхнувшись, пошел дальше еще быстрее. Миновав чайный столик, возле которого толпились сотрудники, он свернул в другой коридор и открыл дверь.
– Это двадцать пятая, – сказал он.
Они вошли в просторную прямоугольную лабораторию, ярко освещенную флюоресцентными лампами. Как минимум шесть инкубаторов стояло на столах на некотором расстоянии друг от друга. Между ними Сент-Джеймс заметил центрифуги – открытые и закрытые, работающие и неработающие. Между микроскопами лежала дюжина измерителей рН, а в застекленных шкафах не было пустого места из-за лекарств, пипеток, пузырьков и прочей мелочи. Два человека записывали оранжевые цифры, которые появлялись на одном из инкубаторов. Еще один работал в колпаке со стеклянным забралом, чтобы защитить культуры от инфекции. Четверо не отрываясь смотрели в микроскопы, пока пятый готовил просмотровые стекла для микроскопов.