Грофилд указал на телефон.
— Почему бы не позвонить ему прямо сейчас? Зачем непременно ждать до пятницы?
— Потому что я не знаю, где он сейчас. Он скрывается. Сейчас ему грозит опасность. Те другие могут попробовать убрать его.
— Значит, сегодня… А какой сегодня день? Она явно удивилась.
— Вы не знаете, какой сегодня день?
— Золотко, когда валяешься в постели, один день становится похожим на другой.
— Ах, вон как! Сегодня вторник.
— Вторник. А в Акапулько вам надо быть к пятнице.
— Точно, в пятницу. Я бы не посмела появиться там раньше.
Грофилд кивнул.
— Ну что ж, — сказал он. — Возможно, в этой части вы правдивы. Акапулько в пятницу.
— Что значит «в этой части»?
— Это значит, что все остальное — просто вранье, золотко. Я помню, что Эдвард Арнольд всегда играл Большого Эда Фицджералда. И Бродерик Кроуфорд, кажется, раз-другой делал это, не так ли? Шелдон Ленард всегда был слишком мрачен…
Девушка вскочила с кровати.
— Не надо издеваться надо мной. Я одна как перст, никто мне не поможет…
— Да бросьте вы!
— А сами-то! Я полагаю, уж вы-то собирались рассказать мне правду!
Грофилд осклабился и покачал головой.
— Как бы не так. У меня заготовлены для вас три обалденные истории, которые ждут своей очереди, и в каждой из них фигурируют одни звезды.
— Думаете, раз вы неисправимый лгун, то и все другие тоже?
— Да нет. Только вы.
Она открыла было рот, чтобы сказать ему пару ласковых, но в этот миг дверь распахнулась, и опять появились три головореза, все с пистолетами. Тот, что прежде вел переговоры, произнес:
— Привет, мисс Фицджералд. Вы, кажется, потерялись? — Он посмотрел на Грофилда, поцокал языком и добавил:
— А ты враль. Надо бы провести воспитательную работу.
Грофилд сказал:
— Идите-ка вы все по домам, ребята. Вечеринка начнется только в пять. Я даже еще не вытряхнул окурки из пепельниц.
Говорливый парень покачал головой и сказал:
— Ты очень забавный человек. Я бы подержал тебя при себе, чтобы ты веселил меня, когда мне грустно. Ты способен идти на своих двоих?
— Недалеко, — признался Грофилд. — Скажем, до горшка и обратно.
— Скажем, к лифту и наверх. Одевайся.
Один из двух других, до сих пор молчавший, сказал:
— Может, грохнем его? Так гораздо проще. Болтун страдальчески посмотрел на него и покачал головой.
— Чтобы гостиница кишела легавыми? — возразил он. — Очень умно.
— Он может выпасть из окна. Больной, голова закружилась, да мало ли что.
— Это у тебя кружится голова. Мертвый — он и есть мертвый, все равно сюда понабегут легавые. Парень — лежачий больной, что ему делать у окна?
Грофилд сказал: