Внезапно Линн засмущалась и покраснела.
– Не знаю, Энди... Но, думаю, что я скоро освобожусь. Подожди немного. Я только дочитаю главу.
– Я с удовольствием послушаю, – сказал он, садясь на стул. – Пожалуйста, Линн, продолжай. Извините, что заставил прерваться.
Ее зеленые глаза на миг вспыхнули, но, почувствовав на себе сосредоточенно ждущие взгляды, Линн покорно опустила глаза на книгу, лежащую у нее на коленях.
«Ветер полоскал подол ее длинного платья, и каждое прикосновение нежного шелка к ногам вызывало у Эмми дрожь. Она впервые была в длинном вечернем платье, впервые танцевала с мужчиной, впервые мужчина держал ее в своих объятиях. Чарующие звуки музыки заставляли ее сердце таять...»
Это была история о запретной первой любви, и голос Линн, читающей строки романа, был полон страсти. В ее голосе слышалась откровенная мука, когда она читала о том, что героиня никогда не сможет быть со своим возлюбленным. Строки о том, что герой потерял свою любовь и никогда не сможет вернуть ее, звучали отчаянным, исступленным шепотом.
Энди видел, как глубоко она переживает все, о чем читает. Он ловил каждую эмоцию на ее лице, каждое движение. Она была одухотворена и необыкновенно прекрасна. Ее длинные тонкие пальцы переворачивали страницу за страницей, пока она наконец не дочитала главу.
В магазине повисло молчание. Послышались шумные вздохи. Линн сидела, не поднимая головы, все еще оставаясь под властью сильных чувств.
– Линн, – тихонько позвал он. – Ты в порядке?
– Не беспокойся, Энди, – тихо сказала ему одна из женщин. – Сейчас она вернется к реальности. Она слишком близко берет все к сердцу, поэтому и способна с чувством передать каждое написанное слово. Мы обожаем, когда она читает нам что-нибудь.
Наконец Линн глубоко вздохнула и подняла на него глаза.
– Ну вот я и вернулась в реальность, – сказала она, коротко рассмеявшись. – Извини, Энди, но я действительно устраиваю из этих чтений спектакль.
Он улыбнулся и покачал головой.
– Тебе не мешало бы попробовать делать это на сцене.
Ее глаза испуганно округлились.
– О нет! Сцена не для меня. Я могу делать это только для друзей и соседей. И, конечно, самое главное – это книга, которую читаешь.
Он готов был поспорить, но не стал, потому что знал, что она будет возражать. При всем ее смирении в ней было немного упрямства. И еще было немного отчаяния и смелости. Об этом говорил ее вчерашний поцелуй. Воспоминание о том, как ее нежные, словно лепестки, губы коснулись его губ, до сих пор вызывало в его теле опасное возбуждение. И этот теплый, страстный голос, которым она только что читала книгу, просто сводил его с ума.