А ты сидишь в ланитах синих,
И в пурпуре твои глаза,
На длинных ресницах звонкий иней,
А по плечу ползет оса.
Папа прочитал стих, покашлял в кулак и сказал:
- Придется мне, Геннадий, твое стихотворение покритиковать. Начнем с колесницы Фета. Допустим, поэт Афанасий Афанасьевич Фет и имел какую-нибудь колесницу. Но при чем она здесь, в твоем стихотворении? Ты, видимо, хотел написать Феб. Так в мифологии называли бога Солнца. Дальше. Твоя героиня сидит в синих ланитах. Ланитами поэты прошлого называли щеки. Так что сидеть в ланитах, да еще синих, никак нельзя. Потом, что это за пурпурные, то есть ярко-красные, глаза? Почему на ресницах вдруг иней, да еще звонкий? И наконец, оса, ползущая по плечу. Ты думаешь, это очень образно?
Генка ничего не думал и подавленно молчал.
- Вот что я тебе скажу, Гена, - продолжал папа. - То, что ты стихи пробуешь писать, это замечательно. Но сейчас я дам тебе один совет: пиши проще, пиши о том, что ты хорошо знаешь и что тебя волнует. И никогда не пытайся подделываться под кого-то.
На другой день в школе Генка целиком погрузился в творчество. Он грыз ручку, чесал затылок и был так рассеян, что умудрился на своей любимой истории схватить двойку.
- Ну как? - спросил я его на перемене.
- Туго, - ответил он. - Знаешь, мне кажется, стихи - не моя стихия.
- Все понятно, - сказал я. - Недолго тебя любовь вдохновляла. Наболтал - и в кусты.
- Ничего не в кусты. У меня к стихам способностей нет. Гены не те.
- Слушай, а может, тебе надо с учительницей поближе познакомиться. Ты ведь все-таки не Петрарка. Давай под каким-нибудь предлогом зайдем к ней сегодня.
- Зайти, конечно, можно. Только что мы скажем? Что водопроводчики?
- Зачем. Собираем макулатуру.
- Слишком избито. Вот, может, сказать, что мы следопыты? Собираем материалы о героях гражданской войны.
- Ну, конечно. И спросим, не служила ли она в Первой Конной? Ладно. Придумаем на месте. Ты идешь?
- Иду, - твердо сказал Генка.
Вечером мы стояли около двери учительницы и долго не решались позвонить. Наконец Генка глубоко вдохнул и нажал кнопку звонка.
Вскоре дверь распахнулась, но на пороге стояла не учительница, а ее тетка Алевтина. Мы совсем забыли, что учительница живет с теткой, злющей как мегера.
Увидев нас, она закричала:
- Вы что хулиганите! Вчера почтовые ящики подожгли, а сегодня уже до квартир добрались!
Такого оборота мы не ожидали и растерялись.
- Мы… мы… ничего не хулиганим, - заикаясь, сказал я.
- Следопыты мы, - сказал Генка, тоже, видно, струсив. - Вы в этой… в Первой Конной не служили?
- Что?! - взревела Алевтина. - Я вам покажу конную!